Девочки мадам Клео
Шрифт:
– Что же может нанести мне вред?
– Билли, – взмолилась она, – что скажут люди?
– Мне наплевать.
– А что, если это выплывет наружу? Я имею в виду мадам Клео...
– Мне наплевать.
– А мне нет! Подумай сам... в твоем положении.
– Что касается мадам Клео, я бы мог ради тебя предпринять то же, что Гарн ради твоей подруги, но в этом нет необходимости. Достаточно одного телефонного звонка – и все будет в порядке.
– Ну, поступай как знаешь, милый. Но если когда-нибудь все откроется, я умру. Не из-за
– Что сделано, то сделано, – решительно сказал он. – Я встречу тебя в аэропорту. А что с лошадьми?
– Я договорилась в конюшне, что их продадут. Несправедливо, если Заки будет продолжать оплачивать их содержание. Я поручила Мартину узнать, где сейчас находится Заки, и позвонила ему, чтобы спросить, куда переслать деньги. Заки сказал, пусть эти деньги будут моим приданым. Он был очень мил.
– А куда собираются новобрачные, после того как закинут тебя сюда?
– У Журдана есть вилла на Корфу. Марти поедет с ними.
– А ты останешься здесь со мной навсегда.
– Да, Билли, навсегда.
– Я люблю тебя, Сью-Би. Ты – счастье мое.
– Я тоже люблю тебя, милый, – сказала она шепотом, заметив, что в ее сторону по проходу идет стюард. Сью-Би повесила трубку и, поблагодарив стюарда, отдала ему телефон.
Она не могла дождаться, чтобы рассказать обо всем Сандрине.
Она бы и сказала ей все сейчас, если бы Сандрина не занималась там, позади, на круглой кровати тем, чем должна заниматься жена.
Сью-Би накинула на плечи кашемировую шаль ручной работы и постаралась заснуть. Вскоре после того как она проснется, рядом с ней окажется тот единственный после смерти отца человек, который по-настоящему любит ее.
За два дня до Рождества 1987 года мадам Клео позвонил ее друг, занимающий высокий пост в министерстве, и сказал, что против нее готовят целый ряд официальных обвинений, связанных с неуплатой налогов с доходов, полученных путем сводничества, начиная с пятидесятых годов. Он предупредил, что эти обвинения могут вскоре повлечь за собой ее арест.
Утро следующего дня она начала с телефонных звонков. Прежде всего связалась с Андре Гиббо, своим адвокатом, тем самым, который составил документ, согласно которому мадам получает «определенную сумму» за то, что никогда не расскажет о сотрудничестве с ней Сандрины Гарн.
Затем она позвонила Билли Мосби, чтобы спросить, играет ли он до сих пор по выходным в гольф в Шотландии со своим другом из французского департамента налогов. Ей нужна была дополнительная информация.
Звонок оказался бесполезным. Мосби и Сью-Би поженились на прошлой неделе в Лондоне без особой торжественности. И теперь проводили медовый месяц в Амстердаме.
Потом Клео обратилась к шейху Заки с вопросом, имеет ли он влияние на французского президента. Заки сказал, что сделает все от него зависящее, но опасается, что президент может отказать ему из-за провала нескольких
Еще она позвонила в Нью-Йорк Барри Риццо и в Лондон Джереми и предложила обоим начать активную вербовку девушек. Потребуется много денег, поэтому чем больше удастся набрать новеньких, тем лучше.
Прошло еще два тревожных года. Путем искусных и дорогостоящих юридических уловок и благодаря черепашьей медлительности французской правовой системы как-то удавалось держать церберов законности если не в руках, то, по крайней мере, на расстоянии.
К весне 1990 года мадам Клео и ее адвокаты исчерпали все свои возможности. В один прекрасный день, как раз перед обедом, в дом на острове Ситэ явились полицейские, чтобы арестовать ее.
Когда наутро Мартин забирал ее под залог, он ожидал увидеть испуганную и сломленную женщину. Вместо этого обнаружил в ней яростную решимость к действиям. Она была готова на все, на все что угодно, лишь бы больше никогда не видеть тюрьмы. Днем в офисе Андре Гиббо состоялась экстренная встреча на высшем уровне. Именно здесь была предложена немыслимая затея – и мадам впервые услышала имя Венди Клэруайн.
Единственное, чем она владела по праву и что могла легально продать, была история ее собственной жизни.
Из дневника Питера – Париж, 2 августа 1990 года.
Итак, я добился своего. Но лучше все по порядку...
Мои встречи с мадам Клео стали менее частыми. Она жалуется, что сейчас особенно занята, потому что август и все в отпусках. Я же с каждым днем терял терпение и к тому моменту, когда мы договорились о вчерашней встрече, был не в лучшем расположении духа.
Вчера закончили работать около шести вечера. К нам присоединился Мартин, он принес с собой превосходное «Грае», налил всем по бокалу и немного поболтал с нами.
Когда Мартин налил по третьему бокалу, я нанес удар.
«– Итак, – спросил я бесстрастно, – вы все еще думаете, что на вас покушалась одна из ваших девушек?»
– «Да!» – ответила она.
В этот момент я осознал, как сильно повлияло на меня решение довести дело до конца. Я долго ждал, но теперь твердое намерение взять судьбу в свои руки привело меня в состояние эйфории. Мосты были сожжены.
Я глубоко вздохнул и бросился в атаку.
«Мадам Клео, – сказал я, поглядывая на Мартина, всегда столь чувствительного к любому, самому незаметному оттенку в чьем-либо голосе. – Мне насрать, кто там вас собирался прикончить. – То, что я употребил, впервые в ее присутствии, грубое слово, лишь усугубило мою решимость, и я не ослаблял натиска. – Я готов предположить, что вы не намерены рассказывать мне о себе. Поэтому я настаиваю: либо вы выкладываете все начистоту, либо я выхожу из игры – и пусть французское правительство отправляет вас в тюрьму. Мне не нравится, когда меня водят за нос».