Девственница
Шрифт:
Светлана по-прежнему развеселым голосом сообщила.
Мы с ним. Я - как врач, ты - машинистка-стенографистка! Вот так, моя дорогая.
Наташа обалдела самым натуральным образом.
... Как? И она? Она сможет отсюда убраться и никто никогда её не найдет? Неужели это может быть правдой? И именно сегодня!
Мама! Мамочка! Скоро? Мамочка, родная моя...
– И залилась слеза-ми, которые забыли давно дорогу к её глазам.
А Светлана, тоже заливаясь слезами, гладила её и приговарива - ла.
Деточка моя, деточка, скоро. Скоро мы уедем отсюда! Я
Наташа все плакала и повторяла: скорее, я хочу уехать скорее, мне так плохо, мамочка, мамочка!
Светлана тихо спросила.
Ну, что с тобой, деточка моя, что? Откройся мне... Наташа ус-лышала в вопросе какой-то подтекст и замкнулась. Светлана по-няла, что момент прошел. Ну и ладно. В конце концов, они уедут, все забудется. Начнется новая жизнь... Тут открылась дверь и вошел отец. С бутылкой шампанского, тортом, и букетом цветов. Улыбающийся, добрый, родной!
Они сели за стол, улыбались друг другу, болтали и были счаст - ливы. Насколько могли.
* * *
Санек, конечно, поехал к Марине. Она открыла дверь с каменным лицом.
Твоя "невеста" звонила. Наговорила гадостей выше крыши. Что, погнала, как последнего?
Санек все ещё был в шоке от Наташкиного приема и только кивнул.
Рассказывай, - приказала Марина, когда они сели за кухонный стол и выпили.
А чего рассказывать?
– спросил убито Санек.
– Она от всего от-пиралась. Говорит - врешь и все. Врет, мол, и бабка. И ребеночка никакого не было. И что мы с тобой её захомутать хотим (Марина аж задохнулась от злости. Вот сволочь! Эх, Марина, тоже задним умом крепка, надо было с неё расписки брать с подписью, да с числом, и за что деньги! Но теперь поздно! Ну, ладно, ещё не ве-чер!).
– Ясно-понятно. С ней.
– А ты что?
– спросила она со злостью, - курицей мокрой гляделся Санек.
– Ты-то что? Мужик. Из ГДР! Полко-овника он возил! Придурок!
Санек обиделся.
Че ты ругаешься? Попробовала бы сама! Знаешь, какая она беше-ная? Я её хотел приструнить, так она сначала бокал об стенку ша-рахнула, а потом бутылкой шампанского в меня запустила, как я жив остался!
... Ну, что тут поделаешь? Чудак на букву "м". Эх, не Маринка там была! Скрутила бы как миленькую, заорала б:" убивают!" Да мало ли что! Мамаша там её и папаша живут. Можно было бы к ним явить - ся. Пусть не решилось бы дело в пользу Санька, но дерьма бы На - ташке пришлось лопатой разгребать! И сейчас не поздно! Поехать, что ли? Нет. Поздно. Что-то бы другое придумать.
Она обернулась к Саньку, - наливай еще, что сидишь, как зас ватанный!
Санек налил. Он обиделся на Марину: хорошо ей распоряжаться из своей квартиры! Да пошла она, эта Наташка, куда подальше.
Он так и сказал. Марина покачала головой.
Не-ет, дружок-пирожок, шалишь! Так не бывает, чтоб я оскорбле-ния терпела! Я не ты! Не бойся, сечас мы к ней не поедем. Ты вот что - ребенка хочешь забрать или так, треп? Просто хотел на бо-гатенькой жениться и в Москву перебраться? Так хочешь или нет, папаша хренов?
Санек
Конечно, хочу (хотя хотел ли он этого? Скорее - нет, чем - да.
На кой ему на руки ребенок? Вот если бы её вместе с ребеночком, тогда, конечно!).
Марина усмехнулась.
Ладно, это уже неважно! Важно ей соли на хвост насыпать, пусть не задирает, не с чего. Ты сиди, я сейчас по своим каналам этого ребеночка разыщу! Да не тебе в руки. Мы и её, и мамашу с папашей этим делом к ногтю прижмем! Сами запросят тебя дочечку в жены взять. Такой можно скандалец устроить! Ого! Марину они не нюха-ли!
Лерка оказалась дома и Марина, пощебетав с ней обо всякой ерунде, сказала, что мечтает связать себе платье, она, мол, при - едет и пусть Лерочка её отведет к Марье, соседке. У Марины и мо - хер есть, изумительной красоты, из "Березки"! У неё - бирюза с белым.
Лерка зашлась и попросила Марину достать ей тоже. Конечно,
Марина достанет, о чем разговор!
Но тут Лерка загрустила.
Знаешь, вот только новую вязальщицу надо искать...
Как?
– Не веря слуху, почти крикнула Марина.
– Что, померла твоя Марья?
Нет, - сказала Лерка, - они переехали и неизвестно куда, и никто не знает. Она, Лерка, подозревает, что кормилица ихнего подкидыша,Надюшка-соседка но у той рот на замке, ничем не достанешь. Не знаю - и все тут.
Марина спросила довольно твердо.
Что, совсем никак не поддается эта дура?
Совсем, - ответила Лера.
Марина быстро закончила разговор. Прокол. А как хотелось на - казать Наташку! Не за Санька, нет! За себя, за свое достоинство.
За себя - пусть Санек бьется, да и не будет он. А она будет! На - до пойти выпить, чтоб мозги быстрее заработали.
Она пошла к Саньку. Сидит, рожа красная и в бутылке убави - лось! Налетела на него, обругала пьяницей беспроким, она за него бьется, а он квашня квашней. На что он опять стал твердить о том, что плевал он на эту девку и ничего ему не надо.
Не надо!
– Заорала Марина, уперев руки в бока, ни дать ни взять, торговка на базаре.
– Не надо ему! А в деревню обратно ехать и в дерьме валяться надо? На ферме мешки с кормами тас-кать? Бабке воду из колодца переть и Ларискиных сирот кормить? Это надо? А тут у них как сыр в масле кататься будешь, дурила. Пальцем надо только шевельнуть, а ты уже готов спекся! Мужик называется, только и умеешь детей настругивать! У-у, я б тебя тоже сейчас по башке треснула!
Санек расстроился. Чего Маринка ругается? Конечно, кто хочет в деревню? Но как эту Наташку к рукам приберешь? Побить если?
Еще в милицию загремишь. Не, это дело не для него.
А Марина решила, что Санька надо сплавлять в деревню. От не - го, как от козла молока. Нюни пьяные распускает. Пусть отвалива - ет!
Короче, хватит на моей шее сидеть, надоел!
– Заявила она.
Никакого проку! А если считаешь, что много подарков привез, так я узнавала: никакое это не золото, и даже не серебро, а обыкновенная паршивая бижутерия, там, наверно, в каждой мелочной лавке продают за гроши!