Девственница
Шрифт:
Наташа начинала понимать шкалу ценностей человеческих.
В самом низу стояла она, Наташа.
Появился Шурик, и все темные мысли исчезли из Наташиной го-ловки.
Шурик! Красивый и элегантный.
Он и повел себя как джентльмен: преподнес хозяйке цветы и бу - тылку какого-то неистового шампанского, розового цвета, сдержанно поклонился дамам.
Алена очень внимательно смотрела на Шурика, куря нечто иностранное, длинное, темно-коричневое с золотым обрезом.
Наташа вдруг почувствовала себя одинокой, но
– К столу, к столу, - заявила Марина, - все в сборе, ждать некого. Курята в духовке сдохнут.
Наташа примостилась на самом неудобном месте, где-то на углу ("семь лет без взаимности", с горечью подумала она. Все было нехорошо).
Но Наташа была слишком хорошенькой и юной, чтобы такой знаток женщин, как толстый Хачик, не обратил на неё внимания. И он обратил.
– А кто эта прелестная мышка напротив меня, даже не мышка, а мышонок, перепуганный очаровательный мышонок?
Все засмеялись, и Марина (уяснив момент) улыбнулась.
– А это моя маленькая подружка, визажистка, ввожу в свет.
Хачик сказал, что за такой чудный цветок надо выпить. И до дна.
Когда на Наташу вообще не глядели, - было плохо, - но сейчас стало ещё хуже: её рассматривали, улыбались снисходительно, поднимая бокалы, как бы ей покровительствовали. Единственно, что было в этом положительное, - что Шурик наконец оторвался от своих именитых соседей и взглянул на Наташу, как бы наново оценивая её.
Было в этом тоже что-то неприятное: будто раньше он её никогда не видел.
Марина включила магнитофон и начались танцы.
Шурик сразу же пригласил свою соседку Алену, и они поплыли в медленном танце ( Наташа вдруг вспомнила Маринины слова: медленные танцы сексуальны...), а к ней неожиданно подкатился Хачик.
Марина осталась одна за столом..
Мгновенное выражение (которое она так же мгновенно сняла) горечи сменилось любезным и снисходительным выражением лица настоящей хозяйки, которая устала за день, утомилась от внимания к гостям и теперь с удовольствием, вытянув красивые ноги в модерновых туфлях, сидит, покуривает и тихо, радостно отдыхает (якобы). Не дай, мол, Бог, кто вздумал бы пригласить, - на ноги не поднимется...
Хачик, подпирая толстым животом тоненькую Наташу, затеял с ней беседу. И потом вдруг сказал ей (сделав, видимо, какой-то свой вывод).
– Заканчивайте, миленькая моя, свой техникум, и я вас так устрою работать, что все обзавидуются. Вы - то, что надо, - ещё добавил он и чуть похлопал её по спине.
Наташа сначала боялась, но никаких сексуальных моментов в Ха - чике не заметив, несказанно обрадовалась.
Пару раз Шурик внимательно посмотрел в сторону Ната - ши и Хачика, и в глазах у него мелькнуло что-то вроде беспокойства. Это тоже обрадовало Наташу.
Но Марина сидела в стороне, как бы никому не нужная.
Наташа
Но Шурик видимо что-то понял. Он подсел к Марине и очень светски заявил.
– У тебя, Марина, прекрасный дом (он не сказал - квартира), дух девятнадцатого века создает такую ауру, что мне совестно, что я пришел не во фраке.
Марина деланно потупилась.
Шурик рассмеялся и уже нормально сказал.
– Нет, правда, замечательный дом. Слушай, а что это за старенькая девушка на кухне?
Марина ответила небрежно.
– Да это нянька моего деда...
– Она так подозрительно на меня посмотрела, когда я по нечаянности заскочил туда!
Марина лениво посмеялась.
– Не обращай внимания, она немного не в себе, считает, что каждый гость выносит по картине. Надо бы её в деревню уже отправить, да жаль старая, ничего не может, пенсии нет. Есть у меня в доме такой вот минус.
Наташе надоело смотреть, как кокетничает Марина с Шуриком, и она решила пойти на кухню. Но только она вышла из комнаты и направилась на кухню, за ней посеменила бабулька.
Наташе не хотелось болтать с Пелагеей, но уйти сразу было неудобно, и она присела на стул.
Бабка водрузилась напротив неё на высокую табуретку. Она смотрела на Наташу жалостливо и вместе с любопытством.
– Водки обпилися?
– Спросила Пелагея, ожидая подтверждения.
– Вовсе нет, там и водки-то нету, - возразила Наташа.
– Ну да, нету. Без водки они не гуляют. А чего это ты, така молоденька, а с ними вяжесси? И ещё новый какой-то хлыщеватый пришел, фу-ты, ну-ты, ктой-то?
Наташа ответила только на последний бабкин вопрос.
Это мой знакомый, он студент, заканчивает институт, мама у него профессор.
Бабка хихикнула довольно мерзко.
– Ага, стюдент, все они такие, стюденты, а потом ложок серебряных не досчитаешь. Моих ложок-то, не ее!
– Бабка отчего-то разозлилась.
– Все здесь - мое. Ейного ничего нету, одне тряпки, да и то на мои деньги куплены...
Наташа ничего не поняла из бабкиного бреда и решила уйти.
Но бабка схватила её за руку.
– Нет, ты погоди! Она, Маринка-то, всем говорит, что это её квартера, а - шиш (бабка и шиш показала маленькой сухонькой ручкой). Ничего тут ейного нет. Это мне за службу верную отказал Илья Николаевич, я ишо евонному папаше служила в девчонках. А я-то, старая, сдуру взяла к себе отродье, сама сестра-то алкаганичка была, и эта така. Сначала: бабуня, бабуня, а как выросла, силу заимела, а я утеряла, так и стала надо мною измываться. Меня за прислугу держит, Илья Николаевич, вишь, ейный дедушка, а она-королевна сраная. Ты молоденька, честная вроде, скажи ей, что я в суд пойду, ага! Чего мне бояться теперя, мне скоро ТАМ представать и за грехи отвечать! Вот отсужу все, будет она тогда мужиков водить! Куда? В Супонево?