Девушка и призрак
Шрифт:
Когда мы с Джинни подходим к выходу, она вдруг останавливается:
— У нас есть книга посетителей, Лара. Не хотите оставить свой автограф?
— О, — смущаюсь я. — Хм… почему бы и нет?
Джинни достает объемистый фолиант в красной тисненой обложке и ищет нужную страницу:
— У каждого постояльца своя страница. Но Сэди посещали не слишком часто. Раз уж вы здесь, распишитесь, пожалуйста, и неважно, что она уже умерла… — Джинни краснеет. — Думаете, это глупо?
— Нет, это очень мило с вашей стороны, — смущаюсь я в свою очередь. — Нам следовало
— Так, так… — Джинни листает пожелтевшие страницы. — О, глядите! А ее недавно навещали. Всего несколько недель назад. Я была в отпуске, поэтому ничего не знала.
— Чарльз Риз, — читаю я и пишу большими красивыми буквами через всю страницу: «Лара Лингтон», стараясь реабилитироваться за отсутствие других подписей. — Кто такой Чарльз Риз?
— Понятия не имею, — пожимает плечами она.
Чарльз Риз. Я заинтригована. Возможно, друг детства Сэди. Или ее любовник. Наверняка. Такой симпатичный джентльмен с палочкой, который пришел еще разок подержать за ручку свою ненаглядную Сэди. А теперь он даже не подозревает о ее смерти, и его не пригласили на похороны…
Что же это за семья такая.
— Может, этот Чарльз Риз оставил свои координаты? Он был старенький?
— Я не знаю. Надо спросить сестер.
Она забирает книгу, и лицо ее расплывается в улыбке, когда она видит фамилию.
— Лингтон! Имеете какое-нибудь отношение к кофе «Лингтонс»?
Господи, больше я этого не вынесу.
— Нет, — криво улыбаюсь я, — просто совпадение.
— Что ж, мне было очень приятно познакомиться с внучатой племянницей Сэди. — Джинни открывает дверь и дружески меня приобнимает. — Знаете, Лара, а вы немного на нее похожи. Такая же душевная и милая.
Чем лучше она ко мне относится, тем хуже мне становится. Я вовсе не душевная. Я никогда не навещала свою двоюродную бабушку. Я не участвую в благотворительных велопробегах. Я покупаю «Big Issue», [7] только если руки не заняты капучино и кошелек легко достать.
— Джинни, — окликает рыжеволосая медсестра, — можно тебя на пару слов?
Она отводит Джинни в сторонку и что-то тихонько шепчет. До меня доносятся только обрывки фраз. «Полиция… побеседовать…»
7
Журнал, доход от продажи которого идут на благотворительные цели.
— Полиция! — Глаза Джинни испуганно округляются.
Она забирает у медсестры клочок бумаги, затем с улыбкой поворачивается ко мне. Я каменею от ужаса.
Полиция. Я совсем забыла.
Ведь сама сказала, что Сэди убил кто-то из персонала дома престарелых. Эти симпатичные медсестры, святые люди. Кто меня за язык тянул? О чем я думала?
Это все Сэди виновата. Или нет. Это моя ошибка.
— Лара, — Джинни смотрит на меня с тревогой, — все хорошо?
Она даже не подозревает, что скоро ее обвинят в убийстве. И все по моей вине. Персонал уволят, дом престарелых закроют, а стариков вышвырнут на улицу.
— Все
Выскочив за калитку и почувствовав себя в относительной безопасности, я выхватываю мобильник и поспешно набираю номер инспектора Джеймса. Как я могла обвинить кого-то в убийстве? Никогда-никогда-никогда больше не буду этого делать. Во всем сознаюсь и порву свое заявление…
— Слушаю, — прерывает мои размышления резкий женский голос.
— О, здравствуйте… Это Лара Лингтон. Могу я переговорить с инспектором Джеймсом или констеблем Дэвис?
— Боюсь, оба уехали по вызову. Оставите сообщение? Если это срочно…
— Да, это очень, очень срочно. Это насчет дела об убийстве. Передайте, пожалуйста, инспектору Джеймсу, что я… я… осознала.
— Осознала, — повторяет она, записывая.
— Да. Насчет моих показаний. Нечто значительное.
— Тогда, наверное, вам лучше поговорить с инспектором лично…
— Нет! Это не может ждать! Вы должны передать ему, что мою двоюродную бабушку убили не медсестры. Они здесь ни при чем. Они прекрасные, вышла чудовищная ошибка и… ну… дело в том…
Я уговариваю себя признаться, что все придумала, когда ужасная мысль посещает меня. Я просто не могу ни в чем сознаться. Не могу сказать, что все сочинила. Они тут же возобновят похороны. Пронзительный вопль Сэди на похоронах так и звучит в моих ушах, и меня бросает в дрожь. Не хотелось бы услышать его еще раз. Только не это.
— Да? — терпеливо переспрашивает голос в трубке.
— Я… дело в том…
Мозг мечется в поисках компромиссного решения — честного и позволяющего выиграть немного времени на поиски ожерелья. Но выхода я найти не в силах. Его просто не существует. А женщине сейчас надоест ждать, и она положит трубку… Надо сказать хоть что-то…
Кинуть наживку. Чтобы отвлечь их на время. Нужное на поиски ожерелья.
— Это был некто другой. Мужчина. Его голос я подслушала в пабе. А раньше я все перепутала. У него была козлиная бородка, — зачем-то добавляю я, — и шрам на щеке. Теперь я точно все вспомнила.
Им никогда не найти мужчину с козлиной бородкой и шрамом. Теперь все хорошо.
— Мужчина с козьей бородкой… — Женщина записывает мои слова.
— И шрам.
— Извините, а что этот мужчина сделал?
— Убил мою двоюродную бабушку! Ей было сто пять лет! Я дала показания, но они были неточные. Их следует отправить в корзину для мусора.
Повисает пауза, потом женщина говорит:
— Милая, мы просто так не уничтожаем показания. Возможно, инспектор Джеймс захочет переговорить с вами лично.
О нет. Я совсем, совсем не хочу разговаривать с инспектором Джеймсом.
— Прекрасно! — изображаю я воодушевление. — Без проблем. Главное, сообщите ему, что медсестры здесь абсолютно ни при чем. Вы же ему передадите? «Медсестры этого не делали».