Девушка из кошмаров
Шрифт:
— Кас, он стар, — говорит она. — С твоего последнего визита сюда он уже был немолодым. Нет ничего необычного в том, чтобы немного вздремнуть, — она выдавливает сердцевину багряного плода и тщательно пережевывает зерна.
По правую сторону от меня Томас грызет его с хрустом, а зернышки сплевывает в кружку.
— Мы не для того пересекли океан, чтобы торчать здесь без дела и кататься на Лондонском Глазе [1], - рявкает он.
Сначала мне кажется, он говорит так для моего же блага, но я ошибаюсь. Он выглядит раздраженным и угрюмым, а его мокрые после душа волосы делают его почти похожим на промокшего насквозь котенка.
— Эй, — говорю я. — Не огрызайся на Джестин. Она в этом не виновата.
Томас кривит губами, а Джестин улыбается.
— Вам двоим нужно отвлечься, —
Кто-то должен сказать Джестин о том, что отвлекающие моменты действуют только в том случае, если ты сам об этом не догадываешься. И Томасу не помешало бы тоже сказать, так как кроме нее он ни на что не обращает внимания; они оживлено разговаривают об астральной проекции или что-то в этом роде. Я не силен в этом. Разговор начинался, как минимум шесть раз, с того момента, как мы вышли из метро на станции Лондонский Мост, и меня не беспокоило, что я отставал. Джестин подкупила его своими разговорами о ведьминских штучках. И даже то, что она привлекательная девушка, не причиняло неудобства. Кто знает, возможно, она поможет Томасу выкинуть Кармел из головы.
— Кас, ну, давай же! — она останавливается, дожидаясь меня, а затем тянет меня за рубашку. — Мы почти на месте.
«Место», которое она имеет в виду, это Лондонский Тауэр, что-то типа замкоподобной крепости, расположенной на северном берегу Темзы. Там всегда полным полно туристов, и отовсюду веет историей; там проводились многочисленные пытки и казни, начиная от леди Джейн Грей [39] и заканчивая Гаем Фоксом [40] . Пересекая Тауэрский Мост, я смотрю на него и удивляюсь, сколько же криков поглощали эти стены и отбрасывали эхом от себя. Сколько же крови проливалось на этой земле. Они насаживали отрубленные головы на пики и демонстративно выставляли их на показ, пока головы сами от времени не сваливались в реку. Я опускаю взгляд на коричневатую воду. Возможно, где-то внизу древние кости до сих пор борются, чтобы выбраться из-под многовекового ила.
39
Джейн Грей (англ. Jane Grey; октябрь 1537 — 12 февраля 1554), или леди Джейн Дадли — королева Англии с 10 июля 1553 года по 19 июля 1553 года. Известна также как «королева на девять дней». Казнена по обвинению в узурпации власти 12 февраля 1554 года.
40
Гай (Гвидо, Ги) Фокс (англ. Guy (Guido) Fawkes — английский дворянин-католик, родился в Йорке, самый знаменитый участник Порохового заговора против английского и шотландского короля Якова I в 1605 году. Фокс и его сообщники были приговорены к «повешению, потрошению и четвертованию», однако во время казни, состоявшейся 31 января, Фоксу удалось спрыгнуть с эшафота с накинутой петлей и сломать себе шею, таким образом, избежав следующих этапов мучительной казни.
Джестин покупает билеты, и мы входим внутрь. Она уверяет, что нам не нужно дожидаться гида, потому что в достаточной мере побывала здесь, чтобы запомнить все интересные места. Пока она ведет нас по территории, мы следуем за ней, и рассказывает истории об упитанных черных воронах, пересекающих лужайку. Томас, слушая ее, улыбается и задает несколько вежливых вопросов, хотя не слишком заинтересован в истории. Примерно через десять минут я ловлю его на том, как он с тоской смотрит на длинные светлые волосы Джестин; жалкий вид, хочу вам сказать. Так не должно быть, но они напоминают ему о Кармел, а вот волосы Джестин пронизаны красными прядями. На самом деле, она не похожа на Кармел. Ее глаза карие и излучают тепло. Глаза же Джестин цвета бутылочного стекла. У Кармел классическая красота, когда как у Джестин она, по большей части, просто бросается в глаза.
— Кас, ты меня слушаешь? — она улыбается, а я прочищаю горло и продолжаю пялиться.
— Не совсем.
— Ты был здесь раньше?
— Однажды. Тем летом, когда я был в гостях, меня вместе с мамой приводил сюда Гидеон. Не расстраивайся. Тогда мне тоже было скучно, — убивая, таким образом, время, я мыслями возвращаюсь к Анне.
В моем воображении она страдает, поэтому я страдаю вместе с ней. Я представляю себе самое худшее, что может с ней произойти, тем самым мучая себя еще больше. Это мое единственное наказание, пока не сумею к ней добраться.
Позади нас группу туристов ведет один из гидов Дворцовой стражи, насмешливо комментируя и рассказывая те же шутки, которые он рассказывал уже десятки раз подряд, отчего толпа еще больше начинает заливаться добродушным смехом. Джестин спокойно смотрит на меня, а через несколько секунд ведет нас дальше, прямиком к Белой Башни [41] .
— А есть другое место, где поменьше лестниц? — интересуется Томас, проходя третий этаж.
Здесь полным-полно статуй лошадей и рыцарей со щитами, одетыми в кольчуги и доспехи. Дети то и дело охают и ахают, указывая на них пальцами. Их родители повторяют за ними. Вся башня буквально вибрирует от их шагов и болтовни. Как для июня, здесь слишком жарко, много разогретых жарой людей, а также отчетливо слышно жужжание мух.
41
Белая башня — центральная башня лондонского Тауэра. Построена Вильгельмом Завоевателем.
— Ты слышишь этот шум? — спрашивает Томас.
— Это мухи, — отвечаю я, но он смотрит на меня.
— Да, только откуда здесь могут взяться мухи?
Я кругом оглядываюсь. Гудит достаточно громко, как если бы закрыть их внутри амбара, но никаких мух здесь точно нет. Кажется, никто ничего не замечает. Затем появляется приторно-металлический запах. Я узнаю его где угодно. Старая кровь.
— Кас, — тихо говорит Томас, — обернись.
Когда я оборачиваюсь, то вижу перед собой выставочную витрину изношенного оружия. Оно не чистое, не наполированное, а только в небольшом количестве облеплено сухой красной тканью. На одной половине длинно-шипастой булавы был прикреплен кусок скальпа, с которого свисали волосы по всей его длине. Когда-то им били по чьей-то голове.
Из-за жужжания фантомных мух Томас машет по воздуху, даже если их в действительности там нет. Осматриваясь по сторонам, остальная часть выставки выглядит одинаково: она заполнена реликвиями войны, поврежденными и испещренными красным. Под одной из кольчуг рыцаря я замечаю эластичные кольца розовых внутренностей. Моя рука самопроизвольно тянется к карману, где лежит атаме, и ощущаю, как Джестин касается моей спины.
— Не вытаскивай его снова, — говорит она.
— Что здесь происходит? — спрашиваю я. — Когда мы пришли, он выглядел не так.
— Так они так поступали? — спрашивает Томас. — Помогло ли это им на самом деле?
Джестин оборачивается на выставку, изобилующую сценами насилия, и пожимает плечами.
— Не знаю. Вполне возможно. Но, может быть, и нет. Это, возможно, показательное шоу и бессильный гнев десятков мертвых, пронизывающих это место, словно ток. Есть так много всего вокруг, что они не в состоянии отсеивать голоса. Поэтому уже и понятия не имеют, кто они на самом деле. Как в нашем нынешнем случае, они просто показываются.
— Кас, ты не помнишь, когда приходил сюда раньше, это уже было? — спрашивает Томас.
Я качаю головой.
— Я думала, ты сразу же это обнаружил, — говорит Джестин. — Но, возможно, тебе они не показывались. Конечно, большинство людей не могут их видеть, но в последний раз, когда я здесь была, вошла маленькая девочка и стала плакать. Никто не мог успокоить ее. Она не сказала, почему была расстроена, но я-то знала. Она, плача, обходила эту комнату со своей семьей, пока они пытались заставить ее смотреть на выпотрошенного рыцаря, словно от этого она воспрянет духом.