Девушка из невозможного мира
Шрифт:
Метро разгрузило городской рельсовый транспорт. Электропоезда в будни ходят полупустые. Горожане вспоминают про них только когда выезжают за город. Часто электричкой выходит быстрее, чем на машине.
На площади у памятника какому-то поэту уже стоит автобус. Недалеко кучкуются гимназисты. Да, прямо под развевающемся императорским штандартом, у таблички с надписью «Орленок».
Ага! Вон перед вокзалом «Святогор» Медведева. Приметная машина. Наш автобус останавливается, двери открываются, начинается работа. Начальник лагеря уже со скаутами. Со стороны это напоминает медведя в окружении
Пока ждем еще два автобуса (из транспортной компании звонили, сообщили, что подъедут вот-вот с минуты на минуту), сверяем молодежь со списками. Сразу разбиваем воспитанников на отряды.
– Дядя, как Вас зовут? Вы наш вожатый? – в меня вцепляется юное непосредственное существо с бантиками.
– Ты из какого отряда?
– Меня Женя зовут. Мой папа взял путевку с «Аэробалта».
– Как фамилия? – старательно насупливаюсь, чтоб произвести впечатление.
– Щегорцова. Женя Щегорцова.
Быстро пробегаюсь по спискам.
– Так, у тебя третий отряд. Вон к тому дяде. Его Александром называют.
– А по отчеству? – вопрос ставит меня в тупик. Так и не удосужился запомнить не только отчество, но и фамилию соседа по домику.
– Можно дядей Александром.
Девочка задумчиво морщит лоб, затем дергает меня за рукав. Явно собирается еще что-то спросить. Меня спасает наш партийный куратор. Витя, конечно, чтоб ему пусто было.
– Максим, как тебе роль воспитателя будущей гордости Империи?
– Твоими молитвами. Ты с нами едешь?
– Отнюдь, – Витя показывает на часы. – Только выдать напутственную речь, отметить отбытие и бегом на работу.
– Ах, ты же еще и работаешь. Отпросился?
– Предупредил, что задержусь. У нас свободный график.
Везет некоторым. Но здесь дело не в благоволении Фортуны или связях, а в способностях. Виктор трудится программистом в одной очень известной компании. Скажу только, он писал алгоритмы весьма популярной бухгалтерской программы. Дальше сами догадаетесь.
– А мне больше твоя будущая профессия нравится. Работа с людьми, на свежем воздухе, регламентированный рабочий день, никто по ночам не звонит со странными вопросами.
– Издеваешься! Что сам не пошел в Строительный?
– У каждого свой склад ума, свои способности.
Автобусы подъехали. Перекличка показала, что опоздавших нет. Все в сборе. Витя берет микрофон. Дальнейшее я слушаю с каменным лицом. Увы, словоблудия у нас все больше и больше. Таким темпом до уровня велеречивых брехунишек социал-демократов скатимся. Можно же было не растекаться мыслью по древу, а вспомнить знаменитые пункты Михаила Гордеевича, светлая ему память, пройтись по послевоенному восстановлению партии, о современной повестке и не заикаться, все равно она меняется, а интересы страны и нации, что характерно, неизменны.
Виктор передает микрофон начальнику лагеря, получает свою порцию аплодисментов и отходит в сторону. Его работа на сегодня закончена.
– По машинам! – провозглашает Павел Николаевич и вздымает над головой кулак.
Ответом ему радостный многоголосый вопль. Подростки хватают рюкзаки и сумки. Миг, и галдящая орда рвется к автобусам.
– На посадку в автобус, по одному, шагом ма-арш!
Получилось. Вместились наш отряд целиком и половина первого. Остальные распределяются по другим автобусам. В чем прелесть старшей группы, все скауты сразу нормально рассаживаются по местам. Никто не пытался устроить забег по салону и прыжки через сиденья.
Все. Поехали. В голове колонны полицейская машина с мигалкой, наше руководство запросило в городской Думе сопровождение. Следом автобусы. Замыкает колонну внедорожник Медведева с развевающимся на флагштоке штандартом. Катя как старший вожатый заняла место у первой двери. В руках у девушки микрофон. Я расположился на заднем сиденье. Очень удобно, сижу выше всех, вижу весь салон. Обзор в окна великолепный.
С площади колонна уходит под железнодорожный мост, выруливает на Выборгский проспект, затем за городом сворачивает на Керровское шоссе. За окном проносятся леса, бесконечные пригородные поселки, зеленеющие поля и луга.
Скауты сразу разбились по компаниям и парам, выделяются несколько одиночек. Ну да, сборная солянка из разных школ, гимназий, из разных районов. В лагере к ним добавятся ребята и девчата из Кексгольма и Выборга, сельская молодежь. Что я помню из краткой лекции по психологии, первые два-три дня пойдет притирка, у подростков в этом возрасте высокая контактность, но также отмечается повышенный идеализм, острое чувство справедливости, это означает риск конфликтов. Первые дни самые опасные, дальше все перезнакомятся, сдружатся, разобьются на группы по интересам. Работать будет легче.
Прямо передо мной две девушки. Щебечут, поглядывают в окно, стреляют глазками по салону. Опускаю на них глаза, и тут до меня доходит, почему нас так подробно инструктировали на предмет отношений с подопечными и почему работу вожатого считают сложной. Мой взгляд намертво прилипает к вырезу рубашки гимназистки справа. Заманчивая такая ложбинка. Шестнадцать лет, распускающийся бутон прекрасной розы. С усилием перемещаю взгляд и натыкаюсь глазами на гладкие девичьи коленки. Короткая форменная юбка задралась до середины бедра. Н-да, жаль, в автобусе при подопечных нельзя курить. Никотин снимает напряжение.
– Теперь мы выезжаем на Кексгольмское шоссе, – Катя в микрофон просвещает скаутов на тему нашего маршрута. – Представьте себе, когда-то здесь проходила узкая дорога через непроходимые леса и болота. Вокруг расстилалась дикая Ингерманландия. Только несколько шведских городков из двух улочек, редкие разбросанные по лесам деревеньки и мызы. Мы сейчас мчимся по широкой имперской автостраде, а когда-то здесь вручную и на лошадях тащили пушки солдаты Меньшикова, проходили полки Ивана Грозного, ватаги новгородских ушкуйников. Имею сказать, именно новгородцы первыми колонизировали этот дикий болотистый и красивейший край. Наши предки варяжские дружинники, новгородские купцы и ушкуйники совершили подвиг, пролили на эту землю и дикую карелу свет Христовой веры.