Девушка из невозможного мира
Шрифт:
– Очень хорошо. Сейчас мы все идем на первый этаж и учимся ухаживать за оружием.
– А когда будем стрелять?
– Кто спросил?
– Я! – вперед выходит Карих с карабином на плече.
– Тебе знакома эта система?
– Немного, Максим Дмитриевич.
– Проверь, есть ли патрон в стволе.
Парень перехватывает оружие за ствольную коробку, отстегивает магазин, уверенным движением снимает карабин с предохранителя и отводит затвор.
– Раньше приходилось работать с ШэКаТэ? Почему не сказал?
–
– Неплохо, – замечает Виктор.
Карих тем временем щелчком возвращает затвор в рабочее положение, поднимает предохранитель и присоединяет магазин.
– Если у тебя получится сборка, разборка и чистка ствола, будешь моим младшим инструктором, – ободрительно хлопаю скаута по плечу.
– Поставь прицел на «300».
– Так точно, господин старший унтер-офицер.
Молодой человек нажимает на фиксатор и передвигает планку. Молча хлопаю его по плечу – молодец парень.
В учебном классе смотрю, чтоб воспитанники распределились по партам. Помещение большое, но тесновато. Не рассчитал немного с величиной группы. Ладно.
– Всем все видно? – поднимаю штурмовую винтовку, отстегиваю магазин и передергиваю затвор. – Сегодня мы будем учиться обращению с настоящим боевым оружием. Первое, что вы должны заучить как «Отче наш» и «Молитву мытаря», это правила безопасного обращения с оружием.
– Славина! – резко поворачиваюсь. От моего окрика Лена испуганно дергается и роняет карабин на стол.
– Славина, – уже спокойным менторским тоном: – если бы в стволе был патрон, у нас на одного скаута стало бы меньше.
– Простите, – шепчет гимназистка, потупив глазки.
– Продолжим. – Возвращаюсь к своему столу и поднимаю «восьмидесятку» – Вы не знаете, есть ли патрон в патроннике. Поэтому смотрите, чтоб ствол всегда был направлен в небо или в землю. Для чего служит предохранитель, он же «переводчик огня» все знают?
На первом занятии с Виктором учим отроков частичной разборке и сборке оружия. Конструкция у винтовки и карабина одинаковая. Различия только в длине ствола, прикладе и обвесе. Автоматика на принципе отдачи пороховых газов, как понимаю, не изменилась еще со знаменитой ШВД-38, с которой наши деды воевали на Великой Океанской. Вот патрон отличается. Калибр те же самые федоровские 6,5 миллиметра, но гильза короче, пороховой заряд меньше, пуля немного легче.
У большинства скаутов все получается если не с первого, то со второго раза. У некоторых после сборки остаются лишние детали. Ничего страшного, подключаем к работе наших добровольных младших инструкторов.
Смотрю, Сережа Семенов что-то слишком долго возится с карабином. Аккуратно подхожу к нему со спины и заглядываю через плечо. Паренек старательно запихивает что-то круглое в патронник.
– Максим Дмитриевич, тягу немного заедает.
– Сейчас проверим, – тихо, чтоб не привлекать к нам излишнего внимания.
Открываю затвор. Так и есть, в патронник наполовину впихнут картонный цилиндр с фитилем. Естественно, без капсюля. Взять то его неоткуда.
– По физике и химии тебе «кол». Пойдем-ка в коридор поговорим.
Парень, понурив голову, обреченно плетется за мной.
–Максим Дмитриевич, простите, пожалуйста.
– Так. А за что тебя прощать? – на ходу отстегиваю крышку коробки, снимаю газоотводный механизм и затвор.
– Ствол же не разорвет, – с надеждой в голосе.
– Правильно, – качаю головой и продолжаю моральную экзекуцию. – Положим, запихнул ты петарду в ствол. Что дальше собирался делать?
– Максим Дмитриевич,…
– Продолжай, – ногтем подцепляю цилиндрик. Идет тяжело. Но со второй попытки его выковыриваю.
– Я хотел выстрелить в окно. Интересно же. – На лице парня на секунду появляется шкодливое выражение.
– Химию ты не учил. Смесь перхлората калия и магния, которой и начиняют петарды, взрывается только от искры. Ты мог сколько угодно взводить автоматику и жать на спуск, эффекта ноль.
– Понятно. Больше так не буду.
– Давай, садись, – указываю на кресла за столиком в холле. – Что ты собрался делать после школы с такими знаниями? Без аттестата тебя даже погонщиком негров на плантации Эспаньолы и Конго не возьмут.
Парень втягивает голову в плечи и упирает взгляд в пол.
– Вчера девчонкам ты петарду подбросил?
Мальчишка тяжело вздыхает и пытается просверлить взглядом плитку. Все с ним ясно. Пора снижать давление.
– Много еще патронов осталось?
– Угу. Я же не в дом бросил бомбочку. На улице не опасно.
– Что мне с тобой делать? – Смотрю мимо Сергея на лестницу. Показываю, что мне он совершенно не интересен.
– Максим Дмитриевич, что и как я могу исправить?
– С этого и следовало начинать. Все мы ошибаемся, но мужчина должен уметь признавать свои ошибки, отвечать за свои поступки. За все, и за деяние, и за не деяние. Усек?
– Да. Понял.
– Хорошо, – поднимаюсь с кресла. – Никому ничего не говорим, возвращаемся в класс. Учимся чистить оружие.
– Так точно!
– Если я услышу, или кто-то мне скажет, что в лагере что-то взорвалось, кто-то баловался с пиротехникой, я знаю, кому оторвать уши и выпороть как сидорову козу.
– Понял. Больше не повторится.
– Стоп. Через неделю сдашь мне экзамен по практической химии. В библиотеке есть хорошие учебники и справочники.
– Так точно! – лицо парня сияет.