Девушка, которую ты покинул
Шрифт:
— Мо понапрасну растрачивает себя на этой работе, — восхищенно качает он головой. — Организованная преступность — вот где ей самое место.
Они вылезают из такси и подходят к дому. Воздух уже по-осеннему холодный и слегка покалывает щеки. Поэтому они спешат поскорей попасть в удушливое тепло парадной. Теперь она чувствует себя немного глупо. Ей почему-то кажется, что за предыдущие дни Пол Маккаферти превратился для нее в некую абстрактную идею. В символ ее движения вперед. И сейчас она с трудом выдерживает тяжесть разом свалившихся на нее перемен.
Но
Правда, когда за ними закрывается дверь лифта, оба замолкают. Лифт, дребезжа, громыхая и моргая лампочками, с трудом ползет вверх. Проезжает мимо второго этажа, и они слышат шаги человека, идущего по лестнице, звуки виолончели, раздающиеся из какой-то квартиры.
Лив остро чувствует его присутствие в закрытом пространстве: цитрусовый запах лосьона после бритья, тяжесть его руки на своих плечах. Она опускает голову и мысленно ругает себя за то, что переоделась в старомодную юбку и туфли без каблука. Ругает, что не надела лодочки с бантиками.
Потом поднимает глаза и видит, что он наблюдает за ней. Но без тени улыбки на лице. Неожиданно он притягивает ее к себе, наклоняется к ней, их лица разделяет всего несколько дюймов. Но не целует.
Он внимательно смотрит на нее, словно изучая ее глаза, ресницы брови, рот, и ей неуютно под его пристальным взглядом. Она ощущает дыхание Пола на своей коже, видит его красиво вырезанные губы, которые так и хочется слегка прикусить зубами.
Но он все еще не целует ее.
И это заставляет ее трепетать от желания.
— Я все время думаю о тебе, — шепчет он.
— Как приятно, — отвечает она.
Тогда он осторожно трется кончиком носа о ее нос. Их губы соприкасаются. Она чувствует совсем рядом его сильное тело. И понимает, что ноги ее уже не держат.
— Да, очень приятно, — продолжает она. — Но я хочу сказать, что мне страшно. Правда, в хорошем смысле. Мне кажется, что я…
— Помолчи немного, — тихо просит он.
Его слова замирают на ее губах, его пальцы поглаживают ее шею, и она теряет дар речи.
А когда лифт приезжает на верхний этаж, они уже вовсю целуются. Он рывком открывает дверь, и, подхваченные волной нестерпимого желания, так и не разомкнув объятий, они оказываются на площадке. Она засовывает руку ему под рубашку, вбирая тепло его тела, а другой пытается открыть дверь.
Они вваливаются в дом. Свет она не включает. Он обнимает ее за талию, впившись ей в губы, и она чуть не падает навзничь. Она хочет его до дрожи в коленках. Потом ударяется о стену и слышит, как он вполголоса выругался.
— Здесь, — шепчет она. — Сейчас.
Она чувствует тяжесть его тела. Они на кухне. Луна заливает комнату холодным синим светом. У нее вдруг возникает ощущение опасности, словно в комнату проникло нечто призрачное, но живое — непонятное и в то же время сладостное. Немного поколебавшись, она стягивает через голову джемпер. И снова становится той, что когда-то была: смелой и ненасытной. Глядя ему прямо в глаза, расстегивает блузку. Раз, два, три — пуговицы выскакивают из петель. Блузка падает с плеч, и теперь она по пояс голая. От холодного воздуха обнаженная кожа туго натягивается. Его взгляд останавливается на ее груди, и ей становится трудно дышать. Все вокруг неожиданно останавливается.
В комнате слышится лишь их тяжелое дыхание. Ей кажется, что ее загипнотизировали. Она наклоняется вперед, ощущая в это короткое мгновение рождение чего-то мощного и прекрасного. И они снова целуются, и она понимает, что много лет ждала именно этого поцелуя, поцелуя, который будет длиться вечно и навсегда останется у нее в памяти. Она вдыхает запах его лосьона после бритья и забывает обо всем. Даже о том, где они сейчас. Он нежно отстраняется и ласково ей улыбается.
— Что? — задыхающимся голосом, почти теряя сознание, спрашивает она.
— Ты, — шепчет он и умолкает.
Ее лицо расплывается в счастливой улыбке, и она целует его, целует до обморока, до головокружения, забывая обо всем и внимая только настойчивому зову плоти. Здесь. Сейчас. Его руки обнимают ее. Губы ласкают ямку на ее шее. Она прижимается к нему, ей не хватает воздуха, сердце бешено колотится, каждая клеточка тела становится такой чувствительной, что его прикосновения вызывают дрожь. Ей хочется смеяться от радости. Она срывает с него рубашку. Поцелуи становятся все более и более страстными. Он неловко сажает ее на кухонный стол, и она обвивает его ногами. Тогда он наклоняется и задирает ей юбку до талии, а она выгибается, чувствуя спиной холодный гранит, ее глаза устремляются к стеклянному потолку, руки судорожно цепляются за его волосы. Ни один защитный экран вокруг не закрыт, стеклянные стены — будто окно в ночное небо. Она вглядывается в темноту и ощущает странное ликование в душе.
«Я еще жива», — проносится у нее в голове.
А потом она закрывает глаза и больше уж ни о чем не думает.
Его голос возвращает ее к жизни.
— Лив? — Он держит ее. Она слышит собственное дыхание. — Лив? — снова спрашивает он, и она перестает дрожать. — Ты в порядке?
— Прости. Да. Прошло столько времени…
Его руки в молчаливом ответе сжимают ее еще крепче. И снова тишина.
— Ты не замерзла?
Она пытается отдышаться и отвечает не сразу:
— Просто околела от холода.
Тогда он осторожно опускает ее, поднимает с пола рубашку и накидывает на нее. Они в темноте смотрят друг на друга.
— Что ж, это было… — Она хочет небрежно сказать что-нибудь остроумное, но ничего не выходит. Язык ее не слушается. Ей страшно отпускать его, словно если он не будет ее держать, то она улетит.
Но реальная жизнь уже потихоньку вступает в свои права. Она слышит непривычно громкий шум транспорта на улице, чувствует босыми ногами холодный каменный пол. Похоже, она потеряла туфлю.