Девушка, которую ты покинул
Шрифт:
— Мы, кажется, не закрыли входную дверь, — шепчет она, глядя в коридор.
— Черт, не могу найти ботинок! А ты знала, что у тебя в доме нет крыши?
Она поднимает глаза. Вроде, крышу никто не открывал. Наверное, случайно нажала на кнопку, когда падала на кухонный стол. Осенний воздух обволакивает их, ее обнаженное тело покрывается мурашками, словно и оно только сейчас поняло, что на самом деле произошло. На спинке стула висит черный свитер Мо, похожий на крылья хищной птицы.
— Погоди, — говорит она.
Шлепает по кухне и нажимает на кнопку, прислушиваясь к скрежету закрывающейся
— Ну и ну! Я ожидал совсем другого.
— Почему? А чего ты ожидал?
— Не знаю… Вся эта история с муниципальным налогом… — Он поднимает глаза к стеклянному потолку. — Я думал, у тебя захламленная маленькая квартирка. Типа моей. А это…
— Дом Дэвида. Он построил его, — роняет она и, заметив, что Пол переменился в лице, спрашивает: — Что? Слишком большой?
— Нет. — Пол пробегает глазами гостиную и делает глубокий вдох. — Это не запрещено. Он… э-э-э… действительно замечательный парень.
Она наливает им по стакану воды и начинает одеваться, стараясь не показывать своего смущения. Он подает блузку, они смотрят друг на друга и, несмотря на то что теперь почти одеты, чувствуют некоторую неловкость.
— Итак, а теперь что случилось? Хочешь побыть одна? — улыбается он и поспешно добавляет: — Но должен тебя предупредить. Если хочешь, чтобы я ушел прямо сейчас, дай мне тайм-аут, чтобы ноги перестали дрожать.
Она смотрит на Пола Маккаферти, вдруг ставшего до боли родным и близким. Нет, она не хочет, чтобы он уходил. Она хочет нежиться в его объятиях, положив ему голову на грудь. Она хочет просыпаться, не чувствуя безотчетного страха, когда невозможно убежать от своих мыслей. В ней еще живет тень сомнения — Дэвид, — но она гонит ее прочь. Все, пора жить не прошлым, а настоящим. Нет, она больше не будет девушкой, которую покинул Дэвид.
Она не включает Свет. А тихонько берет Пола за руку и ведет наверх, в свою спальню.
Но они и не думают спать. Часы превращаются в волшебные мгновения, когда нет ничего, кроме слившихся в объятии тел и страстного шепота. Она уже и забыла, как это приятно — прижиматься к мужчине, от которого не в силах оторваться. Ей кажется, будто она получила новый заряд жизненной энергии и теперь парит в облаках.
В шесть часов утра холодный свет зари потихоньку проникает в комнату.
— Потрясающее место, — шепчет он, обратив взгляд в сторону окна.
Их ноги переплетены, ее кожа все еще хранит след его поцелуев. Она чувствует себя пьяной от счастья.
— Да, так оно и есть. Хотя, честно говоря, я не могу его себе позволить. — Она всматривается в его белеющее в полумраке лицо. — У меня полная неразбериха с финансами. Мне сказали, что пора продавать.
— Но ты же не хочешь.
— Мне кажется, будто это… предательство.
— Я прекрасно понимаю, почему тебе жалко отсюда уезжать. Здесь очень красиво. И так спокойно, — говорит он и снова поднимает глаза к потолку: — Вау! И ты можешь в любой момент раздвинуть крышу! Одно это дорогого стоит…
Она высвобождается из его объятий, чтобы повернуть голову, покоящуюся на его плече, в сторону окна.
— Иногда по утрам я смотрю, как баржи плывут к Тауэрскому мосту. Представляешь, если свет падает правильно, то река становится похожа на поток расплавленного золота.
— Расплавленного золота?
Теперь они лежат молча, в комнате становится светлее. Она смотрит на реку в лучах солнца, и ей кажется, будто это путеводная нить в будущее. «Все хорошо? — спрашивает она себя. — Неужели я могу позволить себе снова стать счастливой?»
Пол странно притих, и она решает, что его наконец сморил сон. Но, повернувшись, она видит, что он смотрит на стену напротив кровати. Смотрит на портрет «Девушки, которую ты покинул», освещенный тусклым утренним светом. Она приподнимается на локте и наблюдает за ним. Его взгляд словно прикован к картине, и по мере того как становится светлее, он все пристальнее всматривается в нее. «Он оценил ее», — думает она. И чувствует, как в глубине души рождается неподдельная радость.
— Тебе нравится? — спрашивает она, но он, похоже, не слышит. Тогда она опять сворачивается клубком, уткнувшись ему в плечо. — Через несколько минут краски станут ярче. Картина называется «Девушка, которую ты покинул». Или, по крайней мере, мы… я так думаю. Написано сзади на раме. Это… моя самая любимая вещь во всем доме. На самом деле и во всем мире. Дэвид подарил мне ее во время медового месяца, — помедлив, произносит она и, так как Пол продолжает молчать, легонько проводит пальцем по его руке: — Знаю, это звучит дико, но после его смерти мне расхотелось жить. Я неделями сидела здесь. Не желала видеть других людей. И когда становилось совсем невмоготу, что-то в выражении ее лица… Эта девушка помогала мне держаться. Она словно говорила мне, что я справлюсь, — тяжело вздыхает Лив. — И вот теперь, когда появился ты, я догадалась, что она напоминала мне о чем-то еще. О девушке, которой я раньше была. Которая не волновалась по пустякам. И умела веселиться. Которая просто… жила. О девушке, которой я снова хочу быть.
Пол по-прежнему молчит.
Она, похоже, слишком много болтает. Больше всего ей сейчас хочется, чтобы Пол прижался к ней лицом, придавил тяжестью своего тела.
Но он как воды в рот набрал. И, не дождавшись ответа, она продолжает:
— Наверное, я кажусь тебе глупой… Так привязаться к картине!
Когда он поворачивается, она видит, что лицо у него напряженное и осунувшееся. Это заметно даже в полумраке.
— Послушай, — сглатывая комок в горле, начинает он. — Назови мне свое имя.
— Лив, — делает она удивленное лицо. — Ты же зна…
— Нет. Скажи мне свою фамилию.
— Халстон, — растерянно моргает она. — Моя фамилия Халстон. Ой, надеюсь, мы никогда…
Она не понимает, что случилось. Хочет, чтобы он наконец оторвал взгляд от картины. И неожиданно осознает, что приятная расслабленность куда-то исчезла и происходит что-то странное. Они лежат в томительной тишине, и появившаяся неловкость все больше усиливается.
— Хм… Лив, не возражаешь, если я сейчас уйду? — неожиданно хлопает он себя по лбу. — Мне надо… У меня осталась кой-какая работа.