Девушка, мент и бандит
Шрифт:
– Слушаюсь, - Виктор склонил голову, - я могу идти?
– Да, конечно, - кивнул Граф, - и скажи Борису Исидоровичу, что мне нужен каталог Брюссельской выставки за прошлый год.
Виктор еще раз кивнул и бесшумно вышел.
А Граф налил себе еще одну рюмочку, вздохнул, вспомнив тупого Червонца, и опрокинул водку в рот.
– Эх, босота… - грустно пробормотал он.
Глава семнадцатая
После инцидента
В субботу утром Лина, только что принявшая душ, сидела с мокрой головой и в халате за кухонным столом и, глядя на закипавший чайник, набирала номер своей подруги детства. Той самой Тани, которая была мастером спорта по стрельбе.
– Алло, Танюшка? Привет!
– сказала Лина, услышав, как на том конце сняли трубку.
– Привет, - ответила Танюшка запыхавшимся голосом.
– У тебя там что - интимная жизнь?
– поинтересовалась Лина.
– Так я могу позвонить попозже.
– Ага, интимная, - ответила Танюшка и засмеялась.
– Вступаю в интимные отношения с холодильником. Уронила за него трубку, пришлось двигать.
– А твой прекрасный и сильный мужчина на что?
– удивилась Лина.
– Мой прекрасный и сильный мужчина еще вчера укатил в Новгородскую губернию на целую неделю. И через полчаса я последую за ним, как жена декабриста.
Лина почувствовала, что все получается даже лучше, чем она рассчитывала, и ее охватило радостное возбуждение, странным образом соединившееся со страхом и некоторой отчаянностью.
– Ой, Танюшка, - воскликнула она, - как хорошо, что я тебя застала! Ведь через полчаса ты бы уже умчалась!
– Конечно умчалась бы! То есть - умчусь, причем на неделю. А что там у тебя?
– А у нас в доме каких-то паразитов травят, и от этой вони просто дышать нечем. Так я хотела напроситься к тебе переночевать. Можно?
– Конечно можно, хоть на всю неделю, пока нас не будет, - ответила Танюшка, - и давай побыстрее, а то мне уже собираться да бежать пора.
– Все, мчусь!
– воскликнула Лина, положила трубку, скинула халат и бросилась в спальню.
– Уже мчусь… - повторяла она, одеваясь и чертыхаясь.
А чертыхалась она потому, что трусы и футболка не хотели натягиваться на все еще влажное после душа тело.
Наконец Лина оделась, погасила везде свет и выскочила на лестницу, громко захлопнув за собой дверь.
Сбегая по широким ступеням, она думала о том, что все складывается как нельзя лучше. Она останется в доме Танюшки одна, и ей не придется прибегать к ухищрениям, чтобы сделать то,
"Тебе конец, Червонец!" - подумала она, выбегая на улицу и бросаясь к темно-зеленой "девятке", которую арендовала на этой неделе. Прыгнула за руль и резко тронулась с места.
"Тебе конец, Червонец, - в который уже раз подумала Лина, - а мне?"
И сама себе ответила: "А это неважно".
И вот позавчера Лина в очередной раз мучительно обдумывала, как убить Червонца, и вернулась к мысли, которая ей не очень нравилась, но, похоже, была ее единственным шансом. Она решила украсть у подруги пистолет, убить из него Червонца, а потом потихоньку вернуть на место. Таня, с ее коллекцией оружия, ничего бы не заметила.
Лину мучила мысль, что она может подставить подругу. Но, с другой стороны, кто будет искать оружие убийства у Танюшки? Она никаким боком с Червонцем не связана…
Танюшка, на счастье, уехала, и теперь Лина могла легко заполучить пистолет и так же легко вернуть его на место. "А если меня схватят… - мрачно подумала Лина.
– Ну что ж, тогда признаюсь, что воспользовалась доверием подруги и украла оружие".
Около часа ночи Лина положила пистолет в сумку, вышла из Танюшкиной квартиры, тщательно заперев за собой дверь, и поехала к дому Червонца, который находился на проспекте Большевиков. По длительном размышлении она решила устроить засаду именно там. В субботу вечером Червонец обычно зажигал в ночном клубе, потом ехал домой, уже изрядно пьяный. Да и охрана его в клубе тоже позволяла себе пропустить стакан - другой, поэтому бандиты были менее внимательны, чем обычно. Плюс снятые девицы создадут панику, когда увидят, что Червонца убили. В суматохе Лина легко скроется.
Лина остановила машину неподалеку от нужного дома и приготовилась ждать. Вряд ли Червонец вернется так рано, но лучше подстраховаться.
Собираясь на непривычное для нее дело, она старалась не упустить ни одной мелочи. Вся одежда на ней была темной, даже носки и носовой платок в кармане джинсов. На голове была темная косынка.
Ночь выдалась безлунной, и это было ей на руку. Девушка вышла из машины и двинулась к дому Червонца. Из шести фонарей, стоявших вдоль девятиэтажной бетонной коробки, в которой жил Червонец, горели только два, и напротив нужного подъезда было темно, что опять же было весьма кстати.