Шрифт:
Пролог
«Война – это великое дело для государства, это почва жизни и смерти, это путь существования и гибели. Это нужно понять.»
Сунь-Цзы «Искусство войны»
Никогда не верьте тем, кто говорит, что войны сейчас нет. Особенно если это говорят люди, наделенные властью. Вся история существования человечества написана лязгом мечей и брони, свистом стрел и пуль, грохотом бомб и снарядов. Война настолько прочно вошла в нашу жизнь, что ее смело можно считать одним из атрибутов всего человечества, проявляющегося в различных аспектах его бытия. Война есть всегда, каждый день, каждый час, каждую минуту. Даже если вам кажется, что все хорошо: светит солнце, поют птицы, все вам улыбаются – не верьте – это ловушка, расставленная реальностью с целью заполучить вашу жизнь. Война не прекращается ни на миг, потому, что, если это произойдет – мир рухнет. Она у нас в крови. Мы так запрограммированы. Нет, не дряхлая старуха с косой вершит судьбами людей, а амбициозная красотка в полной боевой выкладке. Стучит набатом в нашей груди, течет по нашим жилам, пропитывает нас воздухом, которым мы дышим. Мы рождаемся с одной мыслью – убивать. И не важно кого. Посторонних или себя. Цель у каждого своя.
Война прочно укоренилась в нашем сознании. Прочно и надолго. И что самое интересное, никто не помнит почему так произошло. Может быть потому, что любой военный конфликт, так же, как и предательство начинается с доверия, а первопричину всегда стараются забыть.
Не мне судить тех, кто мастерил своими планами машину разрушения, их давно уже нет в живых, так же, как и того, что она должна была разрушить. История тысячи поколений превратилась в прах в одно мгновение. А серия последовавших за этим катаклизмов навсегда изменили эту планету. Теперь здесь все по-другому. Другие страны, другие города и другие мы – люди. Наша жизнь с этим могла бы измениться. Но постоянная борьба за выживание наложила свой отпечаток на последующие наши поступки и действия. Снова Страх. Снова Война. Снова Смерть.
Меня зовут Энджи. Вернее – звали когда-то. Отголоски того времени навсегда умерли вместе с этим именем. Теперь все зовут меня Ангел. И это моя история.
Я жила с родителями в одном из городов на севере Новой Республики, название которого стерлось из моей памяти. Остальное осталось со мной, хотя я приложила немало усилий чтобы все забыть. Я помню отца, как он брал меня на колени, нежно называя Принцессой. Я помню маму, которая каждое утро расчесывала мои непослушные кудри. Мне было всего девять лет, когда их казнили, как одних из лидеров сопротивления. Хотя это больше походило на убийство. В один из вечеров вооруженные люди выгнали их из дому на улицу и два скорых выстрела в головы сделали меня сиротой. Со мной обошлись не так просто. Детский Пансионат, как назывались концлагеря для детей расположенные по всей территории Новой Республики, открыл передо мной свои клыкастые двери. За ними борьба не прекращалась ни на миг. За кусок хлеба, за глоток воды, за обрывок одеяла. А ведь было бы за что. Игра не стоила свеч. Те, кто доживал до совершеннолетия, заканчивали свою жизнь либо на Рудниках, либо в Домах Развлечений. Итог был неизменен – смерть. Лишь один шанс из тысячи мог что-то изменить в этой цепочке. И кто бы мог предположить, что этим шансом для меня станет аэропорт, куда меня везли, чтобы переправить в один из таких Домов. Я не помнила, в какой и зачем. А тех, кто знал, больше нет.
Часть первая. Путь Истины
«Согласно «Законам войны», первое – длина, второе – объем, третье – число, четвертое – вес, пятое – победа. Местность рождает длину, длина рождает объем, объем рождает число, число рождает вес, вес рождает победу.»
Сунь-Цзы «Искусство войны»
1
Свист ветра в ушах. Ноги несут сквозь пространство, оставляя лишь шипящий след в воздухе. Прерывистое дыхание. Кровь вперемешку со слезами течёт по щекам. Осталось чуть-чуть. Совсем чуть-чуть. Я должна добежать! Должна! Руки касаются гладкой стеклянной поверхности. Прыжок. Скрип старого ржавого каркаса. Резкий вздох. Свет луны бьёт в глаза. Поворот назад. Никого. Улыбка. Рана вновь открылась, капля крови потекла по подбородку. Неважно. Успела. Хрип сменяется кашлем. Усмехаюсь и ложусь спиной на бетонную плиту, и она пронизывает меня кладбищенским холодом.
2
В тот день все рейсы задерживались – на улице бушевала метель.
– Все рейсы отменены – метель, – сказала блондиночка на регистрации с обаятельно-отстранённой улыбкой. Надменная, глуповатая, она кокетничала с моими провожатыми. Почему-то потом они разговаривали на незнакомом мне языке.
Здесь мы и встретились, в продуваемом всеми ветрами аэропорту. Я, Грейс, Райт, Мишель и Тень. Пятеро маленьких, белых и пушистых. Такими мы казались. Тогда нам было лет по двенадцать и наши судьбы на долгие годы очень тесно переплелись. Случайно, как все думали. Но со стороны могло показаться, что нас специально собрали здесь вместе. Но кто это мог сделать? Зачем? Если бы мы знали это тогда. Но в то время это было не важно, мы просто наслаждались встречей.
Метель не утихала до середины ночи. Нас собрали и увели ночевать в комнату отдыха. Неплохо они отстроились за последнее время. И вот мы, по какой-то нелепой случайности, оказались рядом. Улыбнулись, назвали себя, ткнув пальцем в грудь и легли бок о бок. Странная встреча для детей.
Мишель – маленькая, юркая, смуглолицая, огненно-рыжая мулатка переезжала с родителями на побережье океана из бедного провинциального городка. Ее отчим получил должность смотрителя порта. Легкий туман в ее глазах создавал впечатление, что они светятся счастьем и задором, но я увидела в глубине их неукротимый ураган.
Кудрявый, статный, темноволосый, зеленоглазый мальчуган Райт, колесил по миру с детским театром. Он, наверное, был единственным среди нас, кто на деле знал, что такое счастье. Он без конца показывал фокусы, шутил и сам же, громче всех, смеялся над своими шутками. Нужно было очень сильно завладеть его вниманием, чтобы он усидел на месте хотя бы минуту.
Еще одна девочка среди нас – Грейс была полной противоположностью Райта. Настоящее дитя войны. Замкнутая. Каждое слово приходилось вырывать из нее клещами. Она была очень красива, с роскошными светлыми волосами, обожающая сладкое. В меру пухленькая, с курносым носиком, никто бы из нас и не подумал, что до нашей встречи она убила больше двухсот человек. Но об этом мы узнали спустя много лет.
Грейс очень рано лишилась отца, и они с матерью долго скитались по континенту пока не прибились к одной из религиозных общин. Все было хорошо, но вскоре ее мать обвинили в колдовстве и сожгли, а Грейс была жестоко избита и изгнана. Она выжила. Жажда мести не дала ей умереть. В один из религиозных праздников, когда жители деревни собрались на мессу, Грейс вернулась, подперла дверь и подожгла церковь. Сгорели все. Двести с лишним человек. Мужчины, женщины, дети. Все, кто издевался над ее матерью прежде чем сжечь ее и те, кто избивал ее прежде чем изгнать. Спустя какое-то время по воле случая она оказалась в аэропорту в нашем окружении.
Имя последнего, самого загадочного среди нас мы так и не узнали. Он представился, как Тень и больше за весь вечер не произнес ни слова. Я сразу обратила на него внимание и очень часто во время беседы посматривала в его сторону. Он не пытался с нами заговорить, но я чувствовала, что он ловит каждое наше слово. Как же он был хорош, с пепельно-седыми волосами, пересечёнными черной прядью, огромными тигрино-желтыми глазами и улыбкой. Вечной улыбкой. Но всегда разной. Никто не знал, откуда он и как оказался в месте встречи. А он сам не спешил это раскрывать. Он и после никогда ничего не раскрывал сразу. Так было нужно. Только кому?
3
Крик совы заставил меня насторожиться. Так Призраки подавали друг другу сигналы. Кинжал с тихим шелестом пополз из голенища сапога, готовясь змеей впиться в тело врага. Тёмный силуэт, стрелой пронёсшийся по пустырю, залитому лунным светом. Еще далеко. Еще можно отдохнуть…
4
Дикий крик, ужасный грохот и скрип – будто кто-то стальным когтем вёл по стеклу. Потом – удар. Пол дрогнул – и всё затихло. Мы молчали. Просто не было сил говорить. Все были напуганы. В конце концов, все встали и медленно пошли вниз. Кто нас вёл? Никто не смог бы уверенно сказать это. Возможно, все тот же случай? Обломки лестницы, каменно-стеклянная крошка, куски железа и пластика. Где-то здесь было табло с рейсами. Мы повернули за угол. Искорёженный, расплющенный самолёт лежал на боку. Дым тонкими струйками поднимался вверх. Битое стекло казалось льдом в свете уцелевших ламп. И люди. Много людей. Кто-то сидел, уткнувшись головой в колени, кто-то лежал на столах, кто-то распластался на полу – будто спали. Мы подходили к каждому, заглядывая в лицо. Эти глаза еще долго будут нам сниться по ночам. Остановившийся кукольный взгляд, кровь, текущая по лицу, рукам, телам. Всюду кровь. Много крови.