Девушка по вызову
Шрифт:
– Мне бы не хотелось надевать чужие джинсы, но раз я оказалась в таком положении, делать нечего, несите…
В потертых стареньких джинсах Вари и черном джемпере самого Латынина Эмма выглядела вполне прилично. Стоя в ванной комнате перед зеркалом, она придирчиво осмотрела свой слегка припухший нос и потрогала рукой щеку: было больно. Она вглядывалась в свое отражение и думала: раньше у меня была мама, дом, мечты… Теперь нет ничего, даже места, где бы я могла чувствовать себя в безопасности.
Уже в машине, проезжая по знакомым улицам, Эмма среди прохожих выискивала взглядом Орлова. Она чувствовала, что он ищет ее, но придумать способ встретиться не могла. Сколько раз она представляла себе выражение лица Сергея в тот момент, когда он, войдя в ванную комнату, обнаружил ее исчезновение! Она пыталась представить себе его действия, но дальше ухода Сергея из квартиры мысль почему-то не работала. Она не знала, не имела представления, КАК мог повести себя Сергей, куда пойти, где ее искать… Возможно, он не растерялся и оставил ей на ее квартире какую-нибудь записку… Но что в ней проку, раз ей туда путь заказан? Если бы он догадался вернуться на свою дачу… Мысли о Лоре приносили почему-то облегчение… Уж там-то ее Перов бы не нашел… Поэтому, едва Эмма села в машину, план созрел сам собой: она возьмет у Латынина деньги, которые он даст ей на одежду, войдет в магазин, а уже оттуда каким угодно способом выберется на улицу и сбежит на вокзал, оттуда в Луговое, к Лоре… Она не откажет, примет, и они вместе будут ждать возвращения Сергея. Эмма скажет Лоре, что они с Сергеем потерялись, что у нее дома большие неприятности… Она найдет что сказать, чтобы только ей позволили остаться в доме и ждать Сергея. И он непременно приедет. Поищет-поищет ее в городе и вернется на дачу.
– Ты пойдешь со мной или подождешь в машине? – спросила она у Латынина, когда они остановились возле большого магазина.
– Конечно, я пойду с тобой… Ты иди, а я тебя догоню…
Эмма легко взбежала по ступенькам на крыльцо и скрылась за прозрачными дверями магазина. Он был почти пустой, поскольку считался одним из самых дорогих в городе. Мраморные полы, стройные ряды кронштейнов с одеждой, стеклянные полки с обувью, стеллажи с косметикой… В зале пахло дорогими духами от дешевых продавщиц, кожей и чем-то непонятным, но приятным… И только обнаружив возле кассы продавщицу, от скуки очищающую апельсин, Эмма поняла, откуда шел этот восхитительный аромат…
– Девушка, мне надо выбрать юбку и легкую блузку… – Она говорила, слыша, как в магазин следом за ней вошел Латынин. Она быстро оглянулась и заметила, как продавщица, увидев приближающегося стремительной походкой Бориса Ефимовича, тотчас выпрямилась, словно собираясь отдавать ему честь. Латынин был в легком светлом костюме в мелкую клеточку, белоснежной сорочке и рыжих, мягкой кожи, летних туфлях.
– Ну что, выбрала что-нибудь? – спросил он Эмму, беря ее под локоть и подводя к кронштейну, на котором висели пестрые французские сарафаны, цветные блузки, топы, шорты…
Следом подошла продавщица, от которой по-прежнему пахло апельсином. Она помогла Эмме подобрать стильные кремовые шорты, облегающую розовую блузку, мягкие и удобные итальянские сандалии на ремешках. С ворохом одежды Эмма скрылась в кабинке.
– Не заглядывай, пока я не скажу…
Она вышла оттуда вскорости, изменившаяся до неузнаваемости. Короткие шорты открывали длинные стройные ноги, эластичная блузка подчеркивала полную грудь и тонкую талию.
– Еще мы берем вот эти зеленые брюки, черную кофточку, купальник и сандалии…
Они вышли из магазина с объемными пластиковыми пакетами в руках.
– Ты же хотела купить белье… – пробормотал Латынин уже в машине. – Не понравился выбор?
– Я знаю, где можно купить хорошее белье… Отвези меня на Ильинскую…
Когда приехали, Эмма, зевнув, потянулась и, ласково потрепав Латынина по плечу, вдруг сказала:
– Слушай, а ты не мог бы сам зайти в магазин и посмотреть, есть там отдел с бельем или нет, а то сейчас все меняется на глазах, может, там теперь продают водку… Будь другом, а я подожду тебя здесь…
– Тебе что, нездоровится?
– Да голова что-то разболелась… Я как вспомню про этого Перова, так у меня сразу все начинает болеть… Кроме того, я никак не могу привыкнуть к мысли, что теперь у меня есть человек, который может меня защитить… – И Эмма, с трудом подавляя чувство внутреннего протеста, взяла руку Латынина и потерлась о нее щекой. – Так ты сходишь?
– О чем ты говоришь?! Конечно! – и Борис Ефимович в состоянии радостного возбуждения с готовностью бросился исполнять просьбу Эммы. Она дождалась, пока он скроется за дверями магазина, после чего быстро вышла из машины, прихватив пакеты с одеждой, и уже через пару минут тормознула зеленые «Жигули».
– На вокзал, – сказала она, – только, пожалуйста, быстрее… Я очень спешу…
Глава 6
Луговое. Июль 1996 г.
После ужина, уложив Сашу спать, Лора вышла на крыльцо подышать свежим воздухом. Сергей задерживался, и она вдруг разволновалась. Ей была неприятна мысль, что ее Орлов может ей изменять с Эммой. Он может быть восхищен ее красотой, может принять участие в ней, дать ей денег, посоветовать, к кому обратиться за помощью, найти работу, но спать с этой малознакомой девицей он не станет. Он не такой. Орлов помешан на своих слитках и камнях, эскизах и работе. Он может часами просиживать в своей мастерской, создавая колье и браслеты, серьги и кольца и ни разу не вспомнить о существовании жены. И если первое время она страдала, лежа в постели и ожидая его прихода, то постепенно чувство обиды сменилось у нее полным равнодушием к мужу как к мужчине. Рождение Саши лишь еще больше отдалило их друг от друга в сексуальном плане: Лора полностью ударилась в материнство, а Сергей практически не выходил из мастерской. Зато участились его поездки в Москву, к Ядову, откуда он привозил заказы, материал и деньги. Когда же Саша подрос и у Лоры появилось больше свободного времени, она вдруг почувствовала себя глубоко обманутой, и в доме начались скандалы. Сначала она, страдая от унижения, упрекала Сергея в его невнимательном отношении к ней, намекая на полное отсутствие в их жизни секса и пытаясь услышать от него хотя бы что-нибудь, что объясняло бы его холодность к ней. И после каждого такого разговора Сергей словно прозревал, извинялся перед ней и с особой тщательностью и усердием исполнял свой супружеский долг. Но все это было не то. Ее не устраивала такая благотворительность, которая унижала ее как женщину и вносила в жизнь хроническую неудовлетворенность не столько физического плана, сколько психологического.
Сейчас она сидела на крыльце и, в ожидании Сергея, прислушивалась ко всем шорохам. Но шум листвы в саду, шелест травы под лапами соседского кота, шуршанье мышей и ежей, которые жили в сарае и выходили ночами из своего укрытия, чтобы поживиться чем-то вкусненьким, трудно было спутать с человеческими шагами. Если кто и шел с электрички, то только не Сергей. Когда же раздавался звук подъезжающей машины, Лора, послушав, уже могла определить – это их машина или нет. Укутавшись в плед, скрытая от комаров и ночной прохлады, она почти задремала, как вдруг ее словно толкнули. Она вздрогнула, открыла глаза и уставилась на освещенную ярким желтым светом фонарей дорогу, которая отлично просматривалась поверх калитки. Крыльцо было достаточно высоким, а потому Лора могла видеть почти всю улицу вплоть до поворота, ведущего на станцию. Ей показалось, что ее кто-то окликнул. Она, распахнув плед, обнажила руку и посмотрела на часы: полночь. Она хотела было уже пойти в дом, как вновь услышала, что ее кто-то позвал. Она повернулась на звук, который доносился со стороны летней кухни. «Неужели это Валентин?» Она замерла, чувствуя, как сердце забухало в груди… А ведь она ждала не Сергея, а Валентина, но только не хотела признаться себе в этом.
Снова закутавшись в клетчатый плед, она сошла с крыльца и быстрым шагом направилась в сторону посиневшего прохладного сада. Над дверью летней кухни вспыхнул свет, и Лора увидела Валентина. Он сидел на скамейке и улыбался.
– Привет, – произнес он довольно громко. – А вот и я!
– Не кричи… Я думала, что ты не придешь… – Она хотела присесть рядом с ним, но он силой заставил ее сесть к себе на колени.
– Ты что, не ждала меня? Не верила, что я приду? И зачем ты включила свет? Разве ты не боишься, что твой муж увидит нас из окна вашей спальни?