Девушка по вызову
Шрифт:
Он больше не мог говорить, он ласкал Эмму до тех пор, пока не услышал ее тихое бормотание… Он поднялся с колен, на которых стоял, покрывая поцелуями самые чудесные и нежные места у нее между бедер, и принялся за набухшие, с розовыми сосками груди. По очереди втягивая губами соски, он добился того, что они затвердели, сделались выпуклыми и очень возбуждающими. Эмма протянула руки и обвила шею Сергея, нашла губами его губы и, почувствовав, как его язык трепещет у нее во рту, ответила на его поцелуй, коснувшись уже своим языком его губ. Разве могли сравниться нежные и чистые ласки Сергея с изощренными играми ее бывших любовников. Казалось, она заново открывает для себя мужчину. А ведь она была уверена, что уже никогда не сможет полюбить, что никогда мужское тело не доставит ей наслаждение, доступное нормальным женщинам. Когда он слегка приподнял ее за бедра и вошел в нее, Эмма словно вновь оказалась в том предрассветном лесу, на траве… Она прижалась бедрами к Сергею, обвив его талию ногами, и крепко сцепила их у него на спине. Мысли растворились в волнах наслаждения и чудесного опьянения. Как бы она хотела, чтобы это блаженство длилось вечно…
Ядов был похож на орангутанга: высокий, сутулый, лохматый, но весь какой-то домашний и чистый. Хотя его запросто можно было представить себе и в смокинге при бабочке. Громкий сочный голос, карие и по-собачьи добрые глаза, большие плоские уши, впалые щеки и идеальной формы нос – все прекрасно гармонировало в этом симпатичном и большом человеке. Каждый, кто оказывался вовлеченным в его орбиту, находил в нем что-нибудь привлекательное, а потому Ядова все считали своим и обращались к нему по любому поводу. Однако он был не так прост, как это могло показаться на первый взгляд. И его бескорыстность носила чисто бутафорский характер. Он любил деньги, понимал, какая за ними стоит свобода, а потому при каждом удобном случае пытался сделать их, как он выражался, «из воздуха». Он был великий посредник, и этим все сказано. Кроме того, ему нравились люди. Нравились вообще. Ему было интересно наблюдать человека на протяжении долгих лет, а потому многие его приятели оставались вхожи в его дом даже тогда, когда, казалось бы, их уже ничто не связывало. Он помогал всем, чем только мог, и практически никогда не оказывался в роли просителя. То есть он просил, конечно, но не за себя. Он был настолько умен, что умел находить нужных ему людей и использовать их таким образом, что они этого даже не замечали. Напротив, после общения с ним, у них самих оставалось чувство неловкости за то, что они использовали старину Ядова. Самое удивительное заключалось в том, что никто и никогда так и не удосужился спросить, а как звучит его настоящее имя. Ядов и Ядов. Но, похоже, ему и самому такая форма обращения казалась вполне нормальной. Он привык откликаться на фамилию и выслушивать дежурные остроты новых для него людей относительно нее. «Вы ядовитый человек, Ядов?» – «Безусловно». – «В вашей крови растворен цианид или мышьяк?» – «И то и другое. А не пора ли нам выпить чаю?» И все в таком духе.
В отношениях с женщинами он был безупречен, старался им во всем угодить, но при всей своей кажущейся мягкости и покладистости оставался жестким, когда чувствовал, что его собираются прибрать к рукам. Он считал брак таким же временным союзом двух одиноких людей, как и любую другую любовную связь. А потому предпочитал жить один и довольствоваться обществом постоянных любовниц. Когда же в его жизни появлялась «новая женщина, свежая и обольстительная, непохожая на всех и удивительно красивая», он находил тысячи причин, чтобы не встречаться со своими остальными подругами. Это был образ жизни. Это был Ядов.
Они познакомились с Орловым в Москве пятнадцать лет назад на ювелирной выставке, где Сергей представлял провинциальную ювелирную фабрику, занимающуюся не столько непосредственно изготовлением драгоценностей, столько штамповкой сафьяновых футляров. После утомительного созерцания результатов деятельности других российских фабрик и частных коллекций знаменитых ювелиров, чувствуя себя просто-таки ничтожеством в чиновничьем обличье, Орлов решил напиться. Такого с ним еще никогда не было. Он ушел с выставки, спустился в бар и заказал себе неразбавленного виски. Сделав несколько глотков, он понял, что русская водка куда лучше, и после виски выпил водки. А очнулся уже на квартире Ядова. Он так и не вспомнил, как знакомился с этим обезьяночеловеком, но был жутко рад, что встретил утро не в постели малознакомой женщины, а на холостяцком диване. Ядов принес ему большую чашку горячего кофе, сел в кресло напротив и вдруг расхохотался.
– Я что, такой смешной? – спросил его Орлов, настораживаясь, поскольку совершенно не помнил ни этого человека, ни то, как он оказался в этой богато обставленной антиквариатом квартире.
– Да нет, просто мне показалось, что ты принимаешь меня за гомика… У меня же волосы длинные, губы толстые и улыбка нахальная… Но я нормальный, так что не переживай. Тебе, видимо, было так плохо, что ты сдернул с выставки и решил сделать из своего желудка шейкер. Напрасно ты смешивал все подряд. Но сейчас ты должен чувствовать себя более или менее… Я тебе сыпанул кое-что вчера в чай… Чтобы ты с утра не мучился…
– А что, мы еще пили и чай?
– О да, не то слово! Здесь было целое общество… И ты даже понравился одной моей знакомой…
– Здесь были женщины и видели меня в таком непотребном виде?
– Успокойся, женщина была одна, и ты ее сейчас увидишь… Аня! – позвал он, повернувшись к двери. И тотчас на пороге возникло ангелоподобное существо в длинном зеленом переднике и белом свитерке, обтягивающем ее стройную фигурку. Это существо держало в руках большой поднос с едой. Так Орлов познакомился с самым близким человеком Ядова – домработницей Анной. Ей было тогда 23 года, она была не замужем и, казалось, решила посвятить всю свою жизнь Ядову. Они постепенно стали заботиться друг о друге, но за все пятнадцать лет ни разу так и не стали любовниками. Это была тайна, которая Орлову казалась непостижимой. Он не понимал Ядова, но как только заводил разговор на эту тему, Ядов тотчас пресекал беседу в корне. Быть может, Анна была для Ядова чем-то святым и слишком высоким для него? Скорее всего, Ядов считал себя просто недостойным этой молчаливой светловолосой женщины…
Это Ядов дал Орлову деньги на приобретение печей и станков, инструментов и первых слитков золота. И он же помог ему найти человека, который научил его плести цепи и работать с камнями. Орлов прожил у Ядова в Москве почти два года, работая с утра и до самой ночи, изучая опыт известных московских ювелиров. Ядов же познакомил его с людьми, при помощи которых он получил возможность ставить на своих изделиях пробу. И даже соответствующие документы на государственную ювелирную мастерскую, которую он открыл в своем городе, ему тоже помог оформить Ядов. Быть может, Орлов и остался бы в Москве, постепенно обрастая связями и клиентами, делая деньги, купил бы там квартиру, но в С. у него жили родители, которые нуждались в его заботе… Они умерли в один год, но и тогда уже возвращаться в Москву не имело смысла – Орлов стал хозяином ювелирной мастерской, которая благополучно прикрывала его частную деятельность и с помощью которой он имел доступ в государственную контору по стандартизации и имел право заниматься скупкой золота и других драгоценных металлов. Время от времени его вызывал к себе Ядов, и его звонки стали играть в жизни Орлова практически самую важную роль. Ядов поставлял богатых клиентов, советовал Орлову, как себя с ними лучше вести, что предложить, какую цену назначить, а за это имел свои положенные десять процентов.
Глава 8
Москва. Август 1996 г.
– Ты ему рассказал что-нибудь обо мне? – спросила Эмма за обедом, воспользовавшись тем, что Ядов вышел из-за стола, чтобы переговорить по телефону с ожидаемой ими Катей Котовой – потенциальной клиенткой Сергея.
– Нет, но хотелось бы… Понимаешь, он такой человек, которого лучше держать в курсе… Не забывай, что ты обманула Перова, ты оставила его ждать возле подъезда и убежала… Представь, что он теперь испытывает по отношению к тебе… Раз он такой, как ты про него рассказывала, он может приложить все силы, чтобы разыскать тебя… через меня… Зная о том, что я сейчас нахожусь в Москве, ему будет нетрудно догадаться, что и ты последовала сюда за мной… А если еще принять во внимание тот факт, что он в «дружеских» отношениях с Лорой, ему не составит труда выпытать у нее телефон и адрес Ядова. Так что Перов может появиться здесь в любое время, и нам нужно быть готовым к этому.
– Сережа, какие ужасные вещи ты говоришь… Неужели он осмелится появиться здесь, в Москве?..
– А почему бы и нет? Судя по всему, Перов очень опасен. Вот поэтому-то я и хотел посоветоваться с Ядовым…
– Но Ядов – москвич, разве он может тебе подсказать, как и с помощью каких сил можно повлиять на Перова? Я подозреваю, что Перов – человек независимый. Не думаю, что у него есть «крыша», покровители или что-нибудь в этом духе.
– Ты – наивная девочка, Эмма. Ты не понимаешь многих вещей… Я просто уверен, что за Перовым кто-то стоит…
Он замолчал, потому что увидел Ядова, который, остановившись в дверях, внимательнейшим образом подслушивал их странный на первый взгляд разговор.
– Кто у нас Перов? – спросил он, складывая руки на груди и пристально глядя на Эмму. – Это твой знакомый?
Она покраснела. Эмма никак не ожидала, что позволит кому бы то ни было вмешиваться в свою жизнь и допытываться у нее, кто такой Перов. Достаточно и того, что она рассказала о себе Орлову… Хотя сколько раз жалела об этом… Но Ядов? С какой стати рассказывать ему о Перове? Если рассказывать о нем, значит, придется говорить и о Холодном…