Девушка по вызову
Шрифт:
Эмма слушала его, сгорая от стыда. Как могла она предположить, что Сергей собирается ее бросить? Неужели всему виной ее расшатанные нервы?
– Прости меня. – Она обняла Сергея и прижалась к нему. – Я не знаю, что на меня нашло…
– Ну все, ты успокоилась? – Орлов нежно провел рукой по ее щеке, затем наклонился и поцеловал Эмму. – Пойдем, а то он будет переживать… Постарайся относиться к нему, как к капризному и взбалмошному ребенку… Он очень добрый…
Они вернулись в зал и застали Ядова сидящим в глубокой задумчивости за столом и крошащим на скатерть хлеб. Возле его тарелки, на которой дымилась фазанья грудка, украшенная зеленью и розочками из масла,
Увидев Эмму, Ядов встрепенулся, приподнялся и, раскланиваясь, принялся бормотать:
– Эмма, прости меня, ради бога… Мне не следовало выплескивать на вас свои проблемы…
– Да ладно, Ядов, забудем. – Сергей сел за стол и тронул друга за плечо. – Эмма нервничает…
– От меня ушла Анна! – вдруг глухо выкрикнул Ядов и, схватив вилку, с яростью вонзил ее в фазанью грудку…
Глава 9
Москва. Август 1996 г.
В машине никто не проронил ни слова. Эмма думала только об Анне, вспоминая ее и удивляясь собственной близорукости относительно этой милой и тихой женщины, которая, казалось, пробудет рядом с Ядовым вечно… Ушла? Но почему?
Она задала этот вопрос Орлову, когда они уже лежали в постели. Орлов, поглаживая ее обнаженное плечо, тоже, казалось, думал об этом же.
– Она любит его, а он – ее, но не может воспринимать ее как обычную женщину. Вероятно, произошло нечто ужасное…
– Ужасное?..
– Понимаешь, у Стендаля это называется «кристаллизацией» любви или что-то в этом духе… Это когда мужчина или женщина отождествляют своих возлюбленных с божеством, идеализируют настолько сильно, что это делает невозможным физическое проявление любви… Как ты думаешь, ЧТО испытывала влюбленная в Ядова Анна, когда стелила ему постель, зная, что он ляжет туда с другой, более ЗЕМНОЙ, женщиной?
– Думаю, что у нее сердце разрывалось от боли…
– Я тоже так думаю… Но Ядов так не считал. Он был уверен в том, что чувства его настолько высоки, что их невозможно опошлять физической любовью…
– Это он сам тебе говорил?
– Ничего такого он мне не говорил, но ведь я наблюдаю их в течение нескольких лет…
– Что-то я не понимаю… Если его чувства к ней настолько высоки, то почему бы ему самому в таком случае не готовить еду, стирать себе рубашки и пылесосить ковры? Сережа, ты несешь какой-то бред… Если бы он любил ее, разве бы позволил он ей так много работать… Ведь она, ты извини меня, конечно, – простая домработница. Разве это не унизительно для женщины, которая влюблена?..
– Для Анны это была настоящая жизнь… Она делала все с любовью… Ей нравилось ухаживать за ним, кормить его, гладить его рубашки…
– Я понимаю, конечно, что ей было приятно это в первые несколько дней, ну от силы месяц, но потом-то, когда она поняла, что он спит с другими женщинами, навряд ли она была счастлива, видя все это…
– Согласен, его действия не поддаются логике, но тем не менее они прожили с Анной довольно долго…
– Она и ночевала здесь?
– Когда как…
– Все это так странно… Сережа, хорошо, что хотя бы ты понимаешь: происходившее между Анной и твоим другом – ненормально. Какие бы высокие ни были отношения, женщине нужна ласка… А разве Ядову не было бы приятно обнять Анну? Мне трудно понять его… И больше всего в этой истории, конечно, мне жаль Анну… Ты говорил с Ядовым? Почему он уверен, что Анна ушла насовсем?
– Он не говорит. Молчит. Сказал, что ушла, и все. Возможно, что она ему что-то сказала на прощание
– Но ведь в его силах вернуть ее!
Она воскликнула это с таким жаром, что Орлов невольно представил себе, что от него ушла Эмма… И от представленного у него все внутри похолодело… Он склонился над Эммой и заглянул ей в глаза. Свет ночника освещал ее разметавшиеся по подушке огненные кудри, зеленые глаза приобрели янтарный блеск… Она лежала на сбитых простынях, раскинув руки, и грудь ее плавно вздымалась… Сергей коснулся рукой ее живота, скользнул чуть выше, задержался на левой груди, затем принялся ласкать все тело, которое словно оживало под его горячими и страстными прикосновениями… Эмма то ускользала от него, сворачиваясь калачиком и подгибая под себя стройные длинные ноги, то разгибалась, легко переворачиваясь и пытаясь откинуться на подушки… Это была нежная игра двух обнаженных тел, которые как бы дразнили друг друга прикосновениями, разжигали томление и заставляли снова и снова бросаться друг другу в объятия… Он настиг ее как раз в тот момент, когда она, пытаясь перевернуться на живот, оказалась в такой соблазнительной позе, что Сергей, ошеломленный видом ее округлого бедра и открывшейся перед ним затуманенной розовости складок, скрытых нежным рыжеватым пухом, обнял ее и уже через мгновение вошел в нее, чувствуя, как изнемогает от переизбытка чувств… Будь его воля, он и жил бы в ней, скользил бы в ней, нежными ударами повторяя биение сердца, и так – до самого конца…
Нет, это другая Эмма обнималась с чужими мужчинами. Той Эммы уже не было, она осталась в электричке, которая неслась навстречу смерти. Эмма, которая теперь стонала под ним, осталась жить и любить… И первым мужчиной, которому она подарила свою любовь, стал он, Сергей…
– Я люблю тебя, – услышала Эмма и почувствовала, как ее сердце остановилось, словно для того, чтобы насладиться этим мгновением и запомнить его.
– Это я люблю тебя, – отозвалась она, тяжело дыша и облизывая припухшие от поцелуев губы. Ее пальцы гладили голову Сергея, повлажневшие пряди его вьющихся серебристых волос, рисовали на заросшей шерстью груди фантастические узоры…
«Я не хочу, чтобы наступало завтра…»
Эмма на кухне готовила завтрак, когда в дверях появился хмурый и лохматый Ядов. На нем был длинный зеленый халат, большие обиженные на весь свет глаза смотрели безучастно, словно он ошибся сном или дверью…
– Она ушла, – произнес он вдруг так, словно узнал об этом только что. – Представляешь, она оставила меня… одного…
На него было больно смотреть.
– А вы бы оделись и догнали, – ответила в тон ему Эмма, смазывая блинчики взбитыми сливками и старательно сворачивая их в трубочки. – Я думаю, что она еще в Москве… Может, она просто устала?
– Я думаю, что она хотела, чтобы я поцеловал ее. Но я целовал ее только во сне или же представлял себе, что целую ее… Если бы ты знала, какие у нее нежные губы, какая кожа… Эмма, ты действительно считаешь, что я должен ее вернуть?
– Конечно… Быть может, это как раз то, что ей нужно? Догоните ее, схватите за руку и, если надо, приволоките сюда…
– Насильно?
– Может быть… А вы думаете, что женщинам не нравится насилие? – Она покраснела, вспомнив, как час тому назад они с Сергеем разыграли сцену насилия со всеми вытекающими оттуда последствиями… Орлов пытался показать Эмме, каким он может быть грубым и насколько мужчина может стать неуправляемым и совершенно непредсказуемым, когда он охвачен желанием.