Девушка под дождем
Шрифт:
– Я? О, я работаю. В открытом кинотеатре.
– Хот-доги продаешь, типа того?
– Я бы предпочла об этом не говорить.
– А вообще-то хот-дог был бы сейчас как нельзя более кстати.
– Да. Тем более что утром я сделала такую глупость! Они хотели, чтоб я позавтракала, но я так спешила, что не послушалась и уехала. И за весь день во рту не было ни крошки.
– Завтрак, говоришь? Да, завтрак - это здорово. Тут ты действительно оплошала.
– А вы что, тоже ничего не ели?
– Завтраков не ел так давно, что уже позабыл, каковы они на
– Наверное, это очень тяжело - ездить автостопом и...
– Знаешь что, Флора? Мы с тобой - пара полных идиотов!
– Это почему, Джек?
– Рассуждаем тут о хот-догах и завтраках... Лавка! Да там полно еды! Целую армию можно накормить.
– Вы хотите сказать, просто пойти и... взять еду, да?
– А что ты думаешь, она сама сюда прибежит и скажет: "Нате вам, кушайте на здоровье!"? Пошли! Там еда!
Он выхватил из ящика с инструментом большую стамеску и молоток. Она осталась сидеть, молча наблюдая за его действиями, и не сдвинулась с места, когда он вышел на улицу. Шлепая по лужам босыми ступнями, он обошел лавку, увидел заднюю дверь, вставил стамеску в щель, поднажал маленько. Раздался треск, дверь отворилась. Он выждал секунду-другую. Вода хлестала с крыши прямо на голову. Но он словно замер. Однако сигнала тревоги не последовало. В лавке царила мертвая тишина. Наверняка электропроводка намокла и вышла из строя - этим и объясняется тот факт, что сигнализация не сработала. И вот он начал пробираться в полумраке между полками. И вдруг почувствовал: она сзади, за спиной.
– Если уж ты решился, то и я тоже пойду.
Она стояла и смотрела ему прямо в глаза. И он ощутил, как его охватило возбуждение.
– Ну что они с нами могут сделать? Худшее - это засадить за решетку, верно? А мне уже доводилось там сидеть, и не раз. И, как видишь, я цел и невредим.
Он снова отвернулся к полкам и не заметил, как подозрительно взглянула она на него и застыла на месте, не решаясь следовать дальше. Тут рука его что-то нащупала в темноте, и он радостно ахнул.
– Что там, Джек?
– Спички! Теперь живем!
И вот, чиркая спичками, они стали обследовать секцию с консервированными продуктами.
– Смотри-ка, Джек, а вот суп! Здорово, правда?
– О'кей. Берем суп.
– Тебе какой больше нравится?
– Да любой сойдет. Главное, чтоб мясо в нем было.
– "Малиган" сгодится?
– Бери два. Банки маленькие. Так что сварится быстро.
– Фасоль?
– Само собой.
Она выставила банки на прилавок, но он продолжал шарить по полкам и вскоре издал еще один радостный крик:
– Нашел, Флора, нашел! Как чувствовал, что они здесь есть!
– Что, Джек?
– Цыплята! Куриные консервы! Нет, ты только посмотри!
Затем он нашел смородиновое желе, растворимый кофе, сгущенку, пакет кускового сахара. Нашел еще и сигареты.
– О'кей, Флора. А чего бы еще тебе хотелось?
– Даже не знаю, Джек.
– Тогда пошли.
Возвращаясь
– А из чего, интересно, мы будем есть?
– Сейчас что-нибудь сообразим.
Он взял пилу, нашел небольшую гладкую дощечку, распилил. Получилось два деревянных квадратика.
– Чем тебе не тарелки?
– Здорово! Самые настоящие тарелки!
– Тут есть пара маленьких стамесок. Сойдут за вилки.
– Можно и руками.
– Да. Сам себе не поможешь - никто тебе не поможет.
Когда вода закипела, они опустили банки в ведро. Тяжелая, напоминающая по форме утюг банка с курицей пошла на дно, остальные, те, что поменьше, установили на нее. А потом уселись рядом и стали ждать. Спустя некоторое время Джек выудил банки с супом. Взял стамеску и молоток и аккуратно вскрыл.
– Края острые... Смотри осторожней, не порежься, Флора.
И они начали пить суп прямо из банок.
– Вкуснятина, ничего не скажешь! Вкуснятина...
– Голос у него слегка дрожал.
Захлебываясь и обливаясь, они выпили жидкость, потом потрясли банки, чтоб добраться до овощей с мясом.
После этого они выудили остальные банки и вскрыли. Курица оказалась в последней. Флора ухватила куриную ножку и быстро переложила на "тарелку".
– Смотри соус не пролей. Выпьем потом прямо из банки.
– Ни капельки не пролью, не волнуйся, Флора. Погоди минутку... Где-то тут был нож. Надо разрезать пополам.
Он встал и начал озираться в поисках плотницкого ножа, которым стругал щепки для камина. Ножа видно не было.
– Черт, но я же точно помню, был нож! Куда я его задевал?
Она промолчала.
Тогда он разделил куриное мясо с помощью стамески и молотка. Они ели жадно, как пара молодых изголодавшихся животных, время от времени останавливаясь перевести дух. И вскоре от еды ничего не осталось - лишь пятна жира на дощечках-тарелочках. Он набрал свежей воды, поставил на огонь. Нагрелась она удивительно быстро. Тогда он пошел на кухню, прополоскал банки из-под супа. Вернулся и заварил в них кофе. Открыл сгущенку, распечатал пачку сахара. Щедро добавил в кофе и того и другого.
– Держи, Флора. Размешивать можно стамеской.
– Вот о чем я мечтала весь день! О чашке вкусного крепкого кофе.
– Как получилось, ничего?
– Шикарно.
Он предложил ей сигарету, но она сказала, что не курит. Тогда он закурил сам. Глубоко затянулся, откинулся на ворох просмоленной бумаги. Ему было тепло, уютно и сытно. И он полулежал, глядя, как она убирает банки и ведро. В ящике с инструментами нашлась чистая тряпочка. Она окунула ее в остатки горячей воды.
– Хочешь, руки тебе оботру? А то все в жире.