Девушка под сенью оливы
Шрифт:
А пока обе девушки рассеянно разглядывали проносившиеся за окнами купе пейзажи. Поля былых сражений, старинный кафедральный собор на берегу Рейна, показавшиеся на горизонте очертания Альп. Названия станций и городов мелькали, не откладываясь в памяти: Страсбург, Карлсруэ, что-то еще… А как приятно было, переодевшись в нарядное вечернее платье, шествовать в вагон-ресторан на ужин. Роскошная жизнь, точно такая, как ее описывают во всяких романах. И чем скорее поезд мчал их по Европе, тем дальше уносились в прошлое картинки размеренного существования в Стокенкорте с массой ограничений и запретов. Какое удовольствие просыпаться каждое утро в роскошном купе, обшитом деревянными панелями, в котором спальные места легко трансформировались в удобные диваны, придавая их
Всю дорогу Диана усердно зубрила французский и немецкий, освежая в памяти знание этих языков. Вообще она оказалась отличной попутчицей. В свою очередь Пенни корпела над учебником Берлица по новогреческому, который она приобрела незадолго до отъезда. Ее ни на минуту не покидало чувство радостного возбуждения. Какая молодец Эвадна! Ведь это же именно она сделала ей такой грандиозный подарок.
Но вот и конечный пункт их путешествия! Стоя на перроне и разминая слегка онемевшие от долгого сидения ноги, Пенни почувствовала, как волна зноя ударила ей в лицо и накрыла с головой. Так вот что это такое – Афины! В первую минуту ее оглушил рев автомобильных сирен, крики, шум, гам. Глаза слепило от ярких красок, пряные запахи и ароматы наплывали со всех сторон. Как в этой круговерти отыскать родные лица? А потом она увидела радостно машущих им Эвадну и Уолтера. Эвадна протиснулась сквозь толпу встречающих и обняла сразу обеих девушек и каждую одарила поцелуем в щеку. Такое откровенное проявление чувств несколько озадачило Пенни.
– Привыкай, сестричка! – тут же развеяла ее сомнения Эффи. – В Европе все целуются при встречах. Тут так принято. Ах, как я рада видеть вас! Правда, сейчас не самое лучшее время года. Очень жарко. Я не стала писать об этом маме, не рискнула. Побоялась, что она испугается и не отпустит тебя, Пенни. Пожалуйста, постарайся не загореть! Иначе мама убьет меня. Ты же знаешь ее представления о красоте: интересная бледность и всё в этом роде.
Пенни, в свою очередь, не сводила восхищенного взгляда с сестры. Та выглядела настоящей красавицей. Белое льняное платье с рукавами в три четверти, с отложным матросским воротником и такими же манжетами. На голове – соломенная шляпа с широкими, опущенными вниз полями, тоже выдержанная в бело-голубых тонах военно-морской тематики. В таком наряде, должно быть, совсем не жарко, подумала Пенни.
В первую минуту ей показалось, что они даже не расставались с сестрой, но, присмотревшись к Эффи повнимательнее, Пенни увидела, что та бледна и лицо у нее осунулось. Подошедший Уолтер терпеливо дожидался в сторонке своей очереди. Но вот поток радостных восклицаний иссяк, и он поприветствовал каждую из девушек формальным рукопожатием. Зять предстал перед Пенни в сильно помятом костюме изо льна и в панаме. Он сопроводил дам до автомобиля с открытым верхом, который был припаркован на выходе из вокзала, усадил их в салон и проследил за тем, чтобы багаж был надлежащим образом уложен и привязан сзади.
– Ты не забыла про конфеты с лакрицей? – набросилась Эффи на сестру. – Иначе я тут же отправлю тебя за ними обратно! Эти конфеты мне даже снятся. Впереди у нас просто прекрасное время! Не могу дождаться, когда начну показывать вам все местные достопримечательности.
– Попрошу тебя, Пенни, присмотри за ней! – обратился Уолтер к свояченице. – Строго следи за тем, чтобы она отдыхала после обеда и не выходила лишний раз на жару.
– Не волнуйся! – вставила слово Диана. – Мы теперь обе дипломированные сестры запаса. Даже значки имеем. Правда, Пенни?
Первые несколько дней девушки привыкали к жаре. Они выбирались только на вечерние прогулки, когда небо розовело от лучей уже заходящего солнца. Потом наступало время ужина в фешенебельных ночных клубах, где было полно иностранцев, развлекавшихся в компании своих коллег и знакомых. На всех этих заведениях лежал отпечаток рафинированной роскоши и богатства, резко контрастировавших с бедными кварталами города, мелькавшими за стеклами их лимузина.
Сам город оказался небольшим, но очень элегантным, фасады домов были выкрашены преимущественно в белый цвет, который буквально слепил на ярком солнечном свету. Широкие бульвары, обрамленные рядами стройных кипарисов, площади в окружении апельсиновых деревьев и цветущих кустарников розового олеандра. Все тротуары на площади Конституции заставлены синими столиками открытых кафе. Усевшись за одним из таких столиков, можно было часами наблюдать снующую мимо толпу прохожих или в полной мере наслаждаться роскошью гранд-отеля «Бретань», опять же наблюдая за тем, как прожигают жизнь богатые постояльцы.
Пенни каждой клеточкой своего тела впитывала в себя раскаленное тепло тех мест, которые ранее видела только на открытках: Парфенон, Акрополь, запутанные лабиринты улочек района Плака. Они бродили по городу в сопровождении надежного эскордахта из числа сотрудников посольства, которых специально приставил к ним Уолтер. Вместе они трапезничали на открытых верандах, наслаждаясь блюдами местной кухни. Узкие полоски осьминога с йогуртом, приправленным острой горчицей и мятой, насыщенный, густой соус с обилием бобовых и трав, золотистая фета, обильно сбрызнутая оливковым маслом, еще теплые, прямо с огня пирожные с заварным кремом.
И все вокруг радовало глаз необыкновенно ярким многоцветьем. С кованых решеток балконов свешивались целые заросли цветущей герани с пурпурно-алыми соцветиями, стены домов были обвиты бледно-сиреневыми глициниями, чернильно-синие цветы ипомеи устилали буквально каждую пядь свободной земли, а рядом пенное облако прицветника, багряного, пурпурного, розового. В голове Пенни сами собой всплывали полузабытые фразы, и, к немалому удивлению, она обнаружила, что кое-какие обрывки разговоров ей понятны. Люди здесь разговаривают только на повышенных тонах, интонации у всех резкие, отрывистые, словно приказы отдают. Но чем дольше она общалась с местными, тем больше в ней крепло чувство, будто ей давно знакома эта речь. Вот с чтением проблем было гораздо больше. Какая жалость, что ее, в отличие от брата, не учили древнегреческому.
Вилла Эвадны была прелестной: стены дома цвета розового бланманже, прохладные мраморные полы, высокие потолки, элегантная деревянная мебель. Ставни на всех окнах были закрыты наглухо. В летнее время года солнце здесь – главный враг: мгновенно выцветает обивка и рассыхается дерево. На ночь обычно включали вентиляторы, прикрепленные к потолку. Они мерно жужжали, немного разгоняя ночную духоту. Но все равно Пенни спала под одной только простыней и сеткой от мошкары и просыпалась рано утром, с первыми лучами солнца, уже заранее изнемогая от грядущего зноя.
В Афинах все оказалось совсем не так, как у них дома. Если намечалась экскурсия, то они отправлялись в путь рано утром, пока еще царила относительная прохлада, потом гуляли по городу, выпивали по чашечке крепкого кофе или свежий, только что выжатый апельсиновый сок, а затем шли на базар, торопясь успеть до его закрытия, ибо в полдень все вокруг закрывалось. Торговые ряды встречали их громкими криками продавцов, зазывающих к своему товару. Прилавки были завалены свежей рыбой, целые горы серебра, переливающегося на солнце. Названий большинства рыб Пенни раньше даже не слышала. Мясники бойко предлагали освежеванные тушки кроликов, у которых лишь на лапках болтались ошметки меха, на крюках висели бесчисленные тушки кур и индеек, а рядом на прилавке возвышались горы парной баранины и мяса молодых ягнят. Овощные ряды поражали разнообразием и экзотической формой предлагаемых продуктов. И опять целая радуга ярких красок, от которых рябило в глазах. Дворецкий Эвадны поднимался на восходе солнца и сразу же шел на рынок, чтобы купить все самое свежее. Девушки же шли на базар не столько за покупками, сколько для того, чтобы просто поглазеть на это пиршество красок, звуков и запахов. Какой контраст с их уныло-спокойной рыночной площадью в Британии, заполненной такими же уныло степенными покупателями!