Девушка под сенью оливы
Шрифт:
– Не повезло тебе, детка! – сочувственно вздохнул отец. – Но мама и правда желает тебе только добра. Всего самого лучшего!
– Это она себе желает всего самого лучшего! – тихонько прошептала Пенни, но так, чтобы никто не расслышал ее слов.
Она прекрасно понимала, что ее мать – самый настоящий сноб. Несмотря на все титулы, которые, вполне возможно, и ведут свое начало от времен Вильгельма Завоевателя, богатство семейства Делламейнов нажито исключительно на банковских операциях и благодаря тому, что дедушка мужа леди Фабии, грек по национальности, весьма преуспел в свое время в заморской торговле и морских перевозках грузов.
Как ни старалась Фабия, но она так и не сумела добиться от мужа одной-единственной уступки: изменить фамилию. Филипп гордился своими греческими корнями и категорически отказался сделать это. Более того, он постарался, чтобы дети могли разговаривать на его родном языке. Знание греческого сильно помогло Зану во время учебы в Харроу. Пенни переписала себе в тетрадь несколько уроков из его учебников по древнегреческому, но освоить язык самостоятельно ей было все же трудно. Мисс Френсис обучала сестер только французскому, на тот случай, если вдруг девочек определят в какую-нибудь закрытую школу в Швейцарии.
Раздался звук колокола, извещавший гостей и обитателей дома, что пора переодеваться к балу. Пенни неохотно поднялась с кресла и поставила книгу на полку. Надо обязательно еще раз заглянуть сюда! Наверху, в их комнатах царил беспорядок: все суетились вокруг Эвадны – поправляли ей прическу, придирчиво осматривали макияж. Сестра была ослепительно хороша в своем бальном платье из белого атласа. Настоящая красавица! Глаза горят, щеки разрумянились. Зачем ей румяна и пудра? По всему было видно, что Эффи без памяти влюблена в своего жениха. Свадьба была намечена на весну, и мама уже хлопотала над приданым невесты и ее будущим подвенечным нарядом. Конечно, Пенни будет скучать по старшей сестре, когда та переедет к мужу в Лондон. С другой стороны, появится отличный предлог лишний раз съездить в столицу: погостить у сестры, а заодно и избавиться от докучливой опеки мамы. Не говоря уж о том, чтобы в полной мере воспользоваться всеми теми возможностями, которые предоставит ей жизнь в городе.
– Почему ты не переодеваешься? – Голос матери вернул ее в день сегодняшний. – Кто тебе дал эти ужасные штаны? Ты в них похожа на сорванца с улицы. И вся в грязи, будто карабкалась по каким-то изгородям. Разве мы успеем привести тебя в порядок до начала бала? Какое счастье, что это еще пока не твой дебют. Дай-то бог, чтобы к следующему году ты хоть немножко повзрослела и остепенилась! – Мать тяжело вздохнула и указала рукой на дверь. – Ступай за мной! Надо заняться тобой всерьез. Иначе ты кончишь женой фермера.
Мама продолжила чтение нотации и за дверью ванной комнаты, в которую поторопилась юркнуть Пенни.
– Сегодня от тебя требуется немногое, – наставляла мать по другую сторону двери. – Скромно посидишь вместе с другими девушками – и это все. Смотри, наблюдай, учись.
Пенни с головой нырнула в мыльную пену, чтобы хоть на какое-то мгновение не слышать скрипучего голоса матери. Какое ей дело до того, что хочет мама? Разве родители понимают, о чем мечтает она, Пенни? Только Эффи да няня – вот молчаливые свидетели ее горьких слез и обид. Отец, правда, старается хоть как-то поддержать ее, но он вечно занят или в отъезде. А что плохого, если она выйдет замуж за фермера? В любом случае она согласится на брак только по любви, а не для того, чтобы осчастливить собственную мать и потешить ее тщеславие.
Огромная бальная зала была залита светом многочисленных люстр. Блики скользили по паркету и отражались в нем. Мужчины в национальных шотландских килтах, в черных бархатных пиджаках, дамы в длинных белых платьях, украшенных кушаками из разноцветной шотландки. Мечи, знамена, портреты на стенах. Волынщики уже загудели в трубы своих инструментов, наполнив все вокруг заунывными звуками национальных мелодий. Сизые клубы дыма от сотен сигарет и сигар медленно поднимались вверх по лестнице, на которой стояла Пенни, созерцая картину всеобщего великолепия.
В центре зала стояли Эффи и ее жених. Сейчас гостей официально уведомят об их помолвке. На пальце невесты сверкало кольцо, украшенное бриллиантами и сапфирами, рассыпая вокруг снопы искр. И такие же искры сыпались из синих глаз Эффи. Воистину, это был ее бал, час ее триумфа и славы. Мама, облаченная в бархатное платье цвета лаванды, с замысловатой прической в виде искусно уложенных локонов, неподвижно замерла неподалеку. Она с нескрываемым восхищением разглядывала собственное чадо и принимала поздравления с величавым видом королевы, снизошедшей до разговора с придворными. Для нее это тоже незабываемый, поистине судьбоносный миг. Слава богу, ее миссия почти закончена: одна дочь выходит замуж.
Наблюдая за происходящим со стороны, Пенни подумала, что, скорее всего, это последний мамин триумф. Уж лично она никогда не согласится пройти через подобный вздор для того, чтобы обзавестись надлежащим спутником жизни. Она прочитала немало книг по биологии и имела неплохое представление о том, как именно выводятся элитные породы животных. Воспитание и уход – вот что главное в деле взращивания будущих рекордсменов стада. Правила игры диктует жизнь, а выезды в свет, приемы, пышные свадьбы – все это пустые забавы, и только.
Она уселась на стул рядом с другими будущими дебютантками. Девочки с трудом сдерживали переполнявшие их эмоции: ножки сами собой притоптывали в такт музыке. Им так страстно хотелось на паркет, туда, где мужественные красавцы в накрахмаленных манишках под бравурные звуки оркестра легко и непринужденно вели своих партнерш в танце. Но этикет есть этикет. Пока скромным воспитанницам элитных школ и пансионов еще нельзя вместе со всеми: кавалеры для будущих дебютанток будут допущены на бал позднее, когда устанет взрослая публика. Это нечестно, снова мелькнула в голове Пенни прежняя мысль. Они тут сидят, вжавшись в стулья, ведут какие-то скучные и никому ненужные разговоры, а остальные знай себе веселятся.
Мама стояла у нее за спиной. В углу зала, возле камина расположилась группа молодых людей. Они чему-то громко смеялись. Стаканы с виски поблескивали в языках пламени. Мать небрежно кивнула в их сторону:
– Должно быть, отпрыски лорда Балранноча. Красивые юноши, ничего не скажешь, но совершенно неуправляемые. Мне рассказывали, что их несчастный отец не может найти управу на собственных сыновей, – продолжила леди Фабия, разглядывая молодых людей с таким видом, будто изучает породистый скот. – А вот тот высокий юноша – их приятель. Произношение сразу выдает в нем выходца из колоний. По слухам, мальчишку выгнали из Итона. – Последняя реплика была сказана матерью с особым презрением в голосе. – У лорда Балранноча есть еще один сын, Торквил или Тормод, не помню точно его имени. Но он сейчас в армии. Какая жалость, что их мать умерла так рано. Некому было позаботиться о правильном воспитании мальчиков. Впрочем, надо отдать должное, танцуют они превосходно.