Девушка с Косой
Шрифт:
– Утешил, – я мрачно шмыгнула носом, но истерику все же задавила до приемлемого уровня. То есть “Бл…….” внутри звучит в полный голос, но вслух уже могу разговаривать более-менее внятно. – Сюда, что ли? Может, надо сначала постучать?
– «Хм, а тебе не говорили что смерть всегда входит без стука? Хотя какая из нас Смерть, так… даже не стажеры-любители».
Юморист, блин. Ржавый! Так, нам точно сюда. Старая деревянная дверь с фигурной ручкой в виде драконьей головы послушно открылась.
Яркий прямоугольник света упал на заплеванный пол, я вздохнула, решительно шагнула в комнату и огляделась.
У
– О Господи! – взвыла я, кидаясь к бабке. – Боже! Где телефон?! Нужно скорую!
«Не надо. Все равно не успеют. Смерть наступит через сорок пять секунд» – спокойно сказал Микаэль. И тут же рыкнул: – «Куда?! Дура, не смей меня из рук выпускать!»
– Как же так… – я в ужасе и растерянности смотрела, как из под седого пучка волос по полу расползается кровавая лужа. – Это… это я виновата…
– «Прекрати чушь нести. Если бы не ты, старая перечница сегодня к утру отравилась бы тем ядом, что готовила для соседских собак. И умирала бы несколько часов в муках. Так что пусть спасибо скажет. Просто ее время пришло, от нас в этом плане мало что зависит. Всё что мы можем, это лишь сделать свою работу» – от косы в мою сторону повеяло каким то вселенским спокойствием.
Я еще раз сухо, без слез всхлипнула и с брезгливым опасением посмотрела на расплескавшуюся по полу кашу. Вот тебе и божий одуванчик…
– “А теперь внимание. Сейчас вся та злоба и ненависть, что скопилась в ней за ее долгую жизнь преобразуется в тварь скверны. Эммм… вот ржа! Мы так не договаривались!»
Не знаю, с кем и о чем он не договаривался, а я точно не ожидала, что изо рта мертвой бабки вдруг полезет зеленая полупрозрачная субстанция, быстро формируясь в какого-то совершенно отвратного мутанта, помесь собаки и таракана. Величиной с хорошую овчарку.
Тварь быстро осмотрелась, шевеля сегментовидными усами и… зарычала.
Самое странное, что у меня внезапно и кардинально исчез страх. Мертвой бабки я боялась, оказаться виноватой в чужой смерти я боялась, а зеленой пакости – нет.
Покрепче ухватив Мика за древко, я нацелила лезвие на тварь, чуть присела и на полусогнутых двинулась в сторону трупа и сидящего на нем собако-таракана.
Оружие, на удивление, оставалось безмолвно, но краем сознания я всё же слышала его мысли – то ли молитвы, то ли витиеватые маты.
Собако-таракан привстал мне навстречу, развернул хитиновые крылья и угрожающе зашипел. А потом… кинулся, целясь в лицо.
Вот знала я, что стрип-пластика у пилона полезнее кардиофитнеса. Всего одно занятие по абонементу подружки, а крутанулась я вокруг Микова древка с грацией и скоростью опытной стриптизерши. Пропустила страшилище мимо себя, а потом…
– Упс… – еле выговорила я сквозь визг и скрежет насаженной на лезвие
– «Самое эпичное поражение твари, которое я видел на своём веку.
Это ж надо было догадаться использовать дальнобойное оружие в ближнем бою!» – раздалось как-то приглушенно в голове, будто Мих говорил в сторону, – «Ну, всё равно, поздравляю! И приятного мне аппетита.”
Я даже мысленно не отреагировала на его сарказм, потому что не успела. Тварь заверещала как-то особенно противно и стала таять. А меня накрыло.
Нет, я не прожила жизнь девочки Маши из Петербургского двора-колодца. Но я ее увидела… и полу голодное послевоенное детство, и мужа-алкоголика, и двоих детей, уехавших из коммунального ада, как только появилась возможность и забывших о матери, и соседскую чихуахуа, которая с упрямством призового ишака вот уже шесть лет метила ее дверь. Всякое там было. Девочка Маша отнюдь не была святой. Но мне отчаянно, до рези в сердце было ее жалко. Потому что все плохое в ее душе родилось не на пустом месте.
– Спасибо! – сказал кто-то, и я осознала, что скрип и скрежет твари давно стих, а я сижу зажмурившись и реву.
Глаза тут же сами собой распахнулись. Таракана, насаженного на лезвие, больше не было, а рядом со спокойно уткнувшимся в старый паркет лезвием стояла девочка Маша. Та самая, которая умела радоваться малому и любить просто так.
– «Перестань!» – вдруг резкий окрик Микаэля разрушил всю атмосферу, – «Еще чего удумала, через себя всё пропускать! Так ты не только себе жизнь не увеличишь, а наоборот, все духовные силы отдашь, бестолочь! Прекрати сейчас же ее жалеть!»
С таким же успехом он мог поорать на волну в море – дескать, прекрати биться о причал и все тут. Я его не то чтобы не услышала, но как та волна – просто не могла остановиться. Да и не хотела. Яркий солнечный зайчик чистой души сел мне на протянутую ладонь и в какой-то миг все вокруг наполнилось теплом и светом.
А потом зайчик растаял. Но тепло где-то там, в груди, осталось, и я машинально потянулась им к Мику. И улыбнулась – не губами, душой.
«Охренеть… не знаю, как ты это сделала и знать не хочу. Мало того, что мы напоролись на тварь вдвое превышающую заданные информатором параметры, так еще и умудрились победить без единой царапины. Ну, теперь ещё недельку жить можно» – констатировал у меня в голове голос сытого кота, а я завороженно смотрела как с лезвия медленно исчезают ржавые пятна, – “Хотя, если б кто то не решил свои душевные силы разбазарить, было бы намного лучше,” – сытый кот постепенно мутировал в обыкновенного куркуля, но мне было так хорошо, что я только молча погладила ворчуна по рукоятке.
– «Ладно, замяли» – после недолгого молчания смущенно сказал Микаэль, – «Только постарайся в следующий раз свои и мои нервы не портить. Не бывает тех, кто покрыт скверной с рождения. У всех свои оправдания и обстоятельства, и каждый раз страдать вместе с ними никакой души не хватит.»
Наверное, он был прав. Все же в этих делах Мик разбирался и больше и лучше меня. Но… но.
– «А теперь валим, нефиг с трупом рассиживаться. Иди, вставай на тот кусок асфальта, заодно и его заберём»