Девушка с печи N7
Шрифт:
На мат-мех факультет ЛГУ я поступил по принуждению своей мамы Гэты Васильевны Улиной, кандидата наук и выпускницы того же факультета. Математику (не походившую реально на ту науку, за успехи в которой школьные учителя были готовы поставить мне золотой памятник при жизни) я никогда не любил. Учиться мне было и трудно и скучно. Я тратил все силы, остающиеся после сочинения стихов, занятий живописью и графикой, игры на кларнете и бальных танцев. До сих пор – через тридцать лет! – матмеховские сессии мучат в кошмарных снах. Учеба так меня выматывала, что (несмотря
Поэтому первую студенческую часть своей биографии я вспоминаю только с проклятиями. Во всех ее сферах, хотя здесь вспомнил лишь об учебной.
В Литинститут же я поступил по своей воле и учился для себя.
(Об отдаче говорят мои старые письменные работы, входящие в эту книгу.)
Но тем не менее я чувствовал, что и качество процесса и его результат были безразличны всем, кто меня учил.
За все пять лет на меня всего лишь раз наложили епитимью, приказав прочитать к госэкзамену роман Некрасова «В окопах Сталинграда".
Книгу я прочитал за день, проведенный в жутком сидячем поезде «Санкт-Петербург – Москва» – на пути от уже почти бывшей первой жены, к которой ездил из Москвы во время сессии.
Но на госэкзамене отказались слушать мои мысли об окопах, а молча поставили «тройку» за не слишком уверенное знание од Державина – утративших свое значение произведений весьма среднего по всем параметрам стихотворца.
* * *
Но теперь, спустя годы, я начинаю думать, что мое заочное образование оказалось более серьезным, нежели то, что получали студенты дневного отделения.
Ведь им в течении 10 полноценных семестров давали разжеванное знание с чужих слов.
А я учился по книгам (информация от установочных сессий была ничтожной!) и писал многочисленные контрольные работы, доходя до каждой ступени познания самостоятельно.
* * *
Правда, стоит подчеркнуть и описанное во «Вкусе помады» явление не слишком положительное.
* * *
Учась четыре года на одни «пятерки», на последнем курсе я ощутил такую усталость от суеты (ставшей очевидно бесперспективной), что спустил рукава.
Хотя причиной моего наплевания на конечный результат можно считать и упомянутый в «Девушке» результат защиты диплома, которой началась последняя весенняя сессия.
В качестве дипломной книги я представил женский (то есть имеющий героинями женщин и затрагивающий проблемы слабого пола) сборник из повести «Зайчик» и нескольких рассказов. Мой творческий руководитель эту работу принимать не хотел, пытался вытолкнуть меня на защиту с тем же «9-м
Я настоял на своем «Мельничном омуте», но руководитель на защите набрасывался на меня хуже рецензентов – что мне (имевшему к тому времени опыт и всегда защищавшему своих дипломников до последнего патрона!) показалось совсем из ряда вон выходящим.
В результате я получил «четверку» (хотя рассчитывал как минимум на немедленный прием в СП), второй «красный» диплом отпал.
Мы с Колей Б. пошли в ближайшую закусочную и выпили вдвоем 4 (!) бутылки сухого вина по 0,7 л.
Путь наш до метро прерывался около каждой подворотни (общественных заведений на том пути не нашлось), а потом я буквально «забил» на остальные этапы государственных испытаний.
7
Сам того не желая, я затронул больную тему: литинститутский семинар.
* * *
О нем чуть веселее написано в «Девушке», здесь скажу коротко, что творческий семинар был элементом учебного процесса, отличающим Литературный институт от обычного филологического факультета.
Помимо обязательных предметов (стилистики, языкознания, русского языка, мировой и русской литературы во всей антологии) мы должны были развивать свои таланты на семинарах.
Где писали произведения по заданной тематике, обсуждали друг друга и как бы оттачивали мастерство под руководством руководителя.
Увы, с семинаром мне не повезло в корне – примерно так, как с уфимским литобъединением при «Ленинце
* * *
Конечно, для успокоения мне стоит обвинить себя самого.
Сказать, что в те годы я был глуп, незрел, негибок и так далее.
Но кто, где и когда видел гибкого художника?
Поэта, не считающего свои рифмы удачнейшими на свете – или прозаика, не гордящегося единственными в своем роде сюжетными ходами?
Все мы, поступившие в Литинститут, были разными. Стоявшими каждый на своем пьедестале и смотрящими свысока на всех прочих.
И задача руководителя творческого семинара заключалась не в том, чтобы сбить каждого на землю, а чтобы укрепить фундаменты этих самых пьедесталов.
Ведь если человек не считает себя центром мира, он никогда не сможет достичь серьезных успехов ни в чем вообще.
Во всяком случае, на другом прозаическом семинаре нашего потока дело обстояло так, как должно было обстоять.
Там кипели страсти, но некоторые сделались писателями.
Приходят на память Аня Д. – моя любовь не только не первом, но и на втором курсе – и Валера Р. – друг поздних времен.
Из нашего семинара профессиональным литератором не стал никто.
* * *