Девушка с пробегом
Шрифт:
— Ну, видимо, ко мне забрать, — поясняет тоном, явно предназначенным для блондинок, — ты же понимаешь, что здесь вам оставаться никак?
Мне кажется, что на меня несется поезд. Огромный такой, тяжелый и на полной скорости.
— Надь, — Давид говорит, осторожно поглаживая мои пальцы, — поверь, я уже видел квартиры после потопов. Нужно убирать воду, сушить квартиру, прикидывать ущерб. Очень сомневаюсь, что не придется делать ремонт. А у тебя ребенок. И маме наверняка эти условия санаторными не покажутся. И черепаха. Вряд ли вы русалочки и привыкли жить при такой влажности и адских условиях.
— Но почему к тебе? — слабо произношу я.
— А у тебя много вариантов? — нет, все-таки ревнивость своего Аполлона я недооцениваю. Он может включить режим “Отелло обостряется” в любом месте и при любых условиях. Даже сейчас бровки на меня хмурит и губы свои дивные поджимает недовольно. Мол, как это я смею с ним спорить?
Много ли у меня вариантов? В квартире без света и с водой, стоящей на полу?
Теоретически, можно поехать в какую-нибудь гостиницу. Но дорого. Сейчас, когда на горизонте маячат крупные затраты даже с парой лишних тысяч мне расставаться мучительно. Режим “скряга-Скрудж” выкручен до предела.
Можно поехать к сестрице Ирке. У неё большой дом в Перово. Это на другом конце Москвы. И ехать мне предполагается в ночи. С ребенком, который совершенно точно устал и еще вчера мне жаловалась на горло, путешествие в ночи может таки аукнуться нам простудой.
И что немаловажно — ехать мне придется и с черепахой, которого здесь оставлять нельзя и которому ну вообще ни к чему никакие перепады температуры. Уж я-то знаю Зевса. Один сквозняк — и у этого хрупкого пресмыкающегося будет воспаление легких, и лечить его — это жутко нервный процесс.
Не говоря уже о том, что только меня в компании мамы, Алиски и Зевса Ирке и её многодетному семейству для счастья и не хватает. Там ведь и без нас дом вверх дном круглые сутки стоит. А Лисе по сути, завтра готовиться к школе, учить уроки, а она совершенно не привыкла делать это, когда рядом три погодка-охламона стоят на ушах.
И что делать со школой Лисы, которую особо прогуливать вообще не особо хорошо? Ну допустим, понедельник мы еще пропустим, хоть нас за это и вздрючит завуч, но что потом? Возиться с переводом? Лиске ведь нравится её школа.
А квартира моего Аполлона ведь гораздо ближе, можно даже на автобусе если что с утра доехать, хоть вставать, конечно, и придется раньше. Мне.
Но… Въезжать к Давиду… Даже на время… Боже, как же это опасно. Опасно со всех сторон, потому что… Потому что это сближение. То самое, которого я допускать была не намерена.
— Собирайся, богиня моя, — тем временем тоном начальника советует Давид, — не стой на месте. Скоро твоя мама с Лисой придут?
— Я еще не согласилась, — возражаю я. Неуверенно. Очень.
— Знаешь, я вот не думаю, что предоставляю тебе выбор, — нахально сообщает Давид, — сейчас вы поедете ко мне, я вызову свою бригаду, чтобы они убрали воду. А все остальное — мы обсудим с утра, когда будет понятно, насколько большой ущерб. На ночь ты ко мне ехать не боишься?
— Я не боюсь к тебе ехать, — возмущенно шиплю я, — ни на ночь, ни…
Слово “вообще” я не договариваю. Я вообще затыкаюсь, потому что… Кажется, меня подловили.
— Ну, если ты не боишься — тогда я проблем вообще не вижу, — ухмыляется Огудалов, — собирайся, богиня. Я вам такси вызову.
Нет, мне не кажется. Меня все-таки подловили. И сейчас… Сейчас я просто смотрю на эту бесстыжую физиономию и восхищаюсь тем, насколько лихо он взял меня в оборот.
25. Незаметный яд
— Мам, а мы тут насовсем? — Алиска с подозрением оглядывается по сторонам, скидывая с плеч свой рюкзачок. Могу её понять, почти пустая квартира Давида выглядит действительно чужой и необжитой. То ли дело своя, Лисья комната, в которой она муми-троллей на стенах уже нарисовала столько, что никакой Муми-Дален бы не выдержал.
— Нет, солнышко, мы тут на время, пока в нашей квартире жить нельзя, — откликаюсь я и распаковываю сумку с вещами.
Его божественная светлость все сильнее проявлял себя как тиран, позволив мне забрать из моей квартиры своими руками кроме коробки с Зевсом, завернутой в одеяло для пущей термоизоляции, только одну единственную сумку — и ту с полотенцами, зубными щетками и какими-то вкусняшками, чтобы можно было после всего этого трэша чаю выпить хотя бы. Все остальное, что мы могли забрать и покидали в сумки — так и лежит в багажнике машины Давида и ждет божественной доставки. И просушки. Большая часть вещей, если не сырая, то хотя бы влажная от раскаленного пара.
— Жаль, — вдруг вывозит Лиса, и я догоняю, что это, видимо, ответ на мое “на время”, — тут прикольно. И места больше, чем у нас.
— А еще личная комната может быть даже у Зевса, да? — хихикаю я. — Чур, по коридору на роликах не ездить, а то знаю я тебя. Оплачивать потом замену местного паркета мне точно не по карману.
И вообще, сейчас деньги будут нужны на другое. И много!
— Зачем по коридору? — непонимающе уточняет Лиса. — Тут же под окнами клевая велосипедная дорожка.
Лисица у меня глазастая. Я вот ни черта подобного не заметила, меня вообще не слабо так потряхивало, потому что потихоньку меня догоняла осознаночка произошедшего.
Меня! Затопили!
Да чтоб этому Иванову всю жизнь оставшуюся ни капли в рот не брать, а похмелье — чтоб не отпускало. Да чтобы было такое адское, чтобы стакан в руках удержать не мог.
Оказывается, дома — это меня еще не сильно трясло. Уехала и накатило, со всей дури.
Хорошо, что есть мятный чай, который можно выпить, пока Алиска чистит зубы и готовится ко сну. Хотя, если честно, чтобы меня реально отпустило, в тот мятный чай нужно было добавить водки. Вот тогда было бы хорошо.