Девушка за границей
Шрифт:
Мой телефон жужжит. Я ожидаю увидеть на экране имя папы, но это моя лучшая подруга Элиза, поэтому я включаю громкую связь и бросаю телефон на кровать.
“Мне жаль, что я не смогла прийти”, - говорит она вместо приветствия. “Мы должны были уже вернуться, но моей маме пришлось сильно поругаться с парковщиком из—за вмятины, которую, я почти уверен, она снова оставила в собственном бампере грузовика ландшафтного дизайнера, так что мы все еще не ... ”
“Все в порядке. Правда. Совсем ничего особенного”.
Я начинаю складывать рубашки и леггинсы, торопливо запихивая их в упаковочные кубики
“Но ты уходишь от меня”, - притворно скулит она в своей обычной сухой, неохотной манере. Каждый день, когда она просыпается, а конец света еще не наступил, - сплошная обуза, но я один из немногих людей в этом мире, которых она не совсем презирает. Это мило. “Я не увижу тебя снова в течение года. Я буду скучать по тебе”.
Я фыркаю от смеха.
– Это прозвучало болезненно.
“Так и было”, - вздыхает она. Факт в том, что Элиза никогда ни в ком не нуждалась и ни по кому не скучала в своей жизни.
“Я ценю твои усилия”. Так я понимаю, что ей не все равно.
Честно говоря, я завидую ее уверенности в себе. Ее общий комфорт наедине с собой и безразличие к таким вещам, как беспокойство, сомнения или страх. Ее можно было высадить в любой точке мира в любой момент, и пока она могла найти чашку приличного кофе, ее это устраивало.
Мой телефон подает звуковой сигнал о входящем вызове. Я обещаю позвонить Элизе до того, как сяду в самолет, и отвечаю на другую линию, не глядя на экран, ожидая звонка от моих будущих соседей по комнате. Учитывая разницу во времени и время в пути между Нэшвиллом и Лондоном, скорее всего, это будет мой последний шанс поговорить с ними до того, как я переступлю порог своей новой квартиры.
“Алло?”
– В Лондоне женщины в возрасте от шестнадцати до двадцати девяти лет в восемь раз чаще становятся жертвами...
“Папа, серьезно? Ты говорил с доктором Ву о своей бушующей паранойе и страхе разлуки?”
“Малышка, послушай. Лондон может быть опасным местом для молодой женщины. Знаешь, я прожила там шесть месяцев”.
ДА. Все знают. Он был там, когда писал, а затем записывал свой третий альбом на Abbey Road, в честь которого the Beatles назвали свой одиннадцатый студийный альбом, а тридцать два года спустя назвали и меня.
“Ты ведь понимаешь, что в большей части остального мира, - говорю я ему, пытаясь застегнуть молнию на другом чемодане, - США считаются жестоким и варварским обществом, наводненным преступностью, верно?”
“Это не то же самое, что ходить в кино в центре Нэшвилла”, - отвечает он, игнорируя мой аргумент. “Лондон - крупный международный город. Ты можешь сесть в такси, и тебя больше никогда не увидят и не услышат ”.
“Я не думаю, что доктор Ву счел бы просмотр сериала ”Взятые" перед семестром вашей дочери за границей здоровым механизмом преодоления трудностей ".
“Аббатство”.
“Папа”.
“Тебе девятнадцать лет. В Великобритании это достаточно взрослый возраст,
“В отличие от американских придурков”.
“Аббатство”.
Теперь я знаю, что он перелетел через край. Мой отец никогда не ругается при мне. Он едва пригубит бокал вина за ужином, если я там. С того дня, как он прекратил гастролировать, когда мне было одиннадцать лет, он пошел на крайние меры, чтобы кастрировать рок-звезду Ганнера Блая и превратить себя в идеального отца. Я до сих пор думаю, что те фотографии из таблоидов, на которых он выносит меня, малышку, из туристического автобуса в четыре утра, с сигаретой во рту, бутылкой Джека в одной руке и мной в другой, вызвали шоковую волну в самом его существе. Напугал его не на шутку. Заставила его бояться, что я вырасту одним из тех перегоревших, дегенеративных отпрысков знаменитостей, которые попеременно снимаются в реалити-шоу и проходят реабилитацию перед плачущим выступлением на The View, общаясь с ним только на страницах раздела сплетен.
То есть я люблю своего отца, но он становится эмоциональным негодяем, и рутина властного отца меня утомляет.
“Папа, хотя я и уверена, что ты предпочел бы, чтобы я провела остаток учебы в колледже, запершись в своей спальне, я могу сама о себе позаботиться. Пора перерезать пуповину, приятель. Я уже большая девочка.
“Ты не понимаешь. Я знаю, как легко несколько рюмок превращаются в несколько полосок кока-колы...”
О, ради всего святого...
“Да, мы можем вернуться к этому? Я тут вроде как в сорняках”.
Я заканчиваю разговор, не дожидаясь ответа. Если я буду потакать ему, он только доведет себя до исступления.
Когда я подал заявку на эту программу, чтобы провести ее на втором курсе лондонского университета Пембридж, это было по предложению моего профессора европейской истории и в ступоре, вызванном Остроконечными козырьками, Короной и Островом любви. И хотя мои оценки на первом курсе были отличными, а профессора с радостью писали рекомендательные письма, я ни на минуту не верила, что меня действительно примут. Получение электронного письма повергло всю мою жизнь в штопор. Внезапно мне пришлось сообщить моему сверхзащитному отцу новость о том, что я не только переезжаю, но и покидаю страну.
Поскольку День "Д" сейчас у нас на пороге, он воспринимает это не очень хорошо.
“Может быть, есть онлайн-программа”.
Я чуть не подпрыгиваю на три фута в воздух, когда выхожу из шкафа с кучей одежды в руках и вижу его, стоящего посреди моей комнаты.
“Господи, папа! Ты обескураживающе скрытен для мужчины твоего возраста”.
“Как насчет этого?” он настаивает. “Онлайн-обучение тебе подошло бы”.
“Нет, это подошло бы тебе. И забудь об этом. Это происходит. Машина будет здесь с минуты на минуту. Я уже отправил арендную плату за первый месяц своим соседям по комнате.