Девушки из Блумсбери
Шрифт:
Он с облегчением заметил, что Ярдли Синклер пробирается сквозь толпу сверкающих коктейльных платьев насыщенных цветов и черных пиджаков без намека на жилеты. Это было лишь одно из многих послевоенных изменений в одежде, к которым лорду Баскину, уже перешагнувшему за сорок, пришлось привыкать. Несмотря на эту неформальность, Ярдли выглядел таким же элегантным и таким же озорным, как всегда. Будучи крайне уважаемым, но общеизвестно скупым главой музейных услуг в «Сотбис», Ярдли проводил время между Лондоном и маленькой хэмпширской деревенькой Чотон, где недавно приобрел несколько акров фермерской
– Синклер, ты, получается, вернулся с фермы?
Ярдли кивнул, одновременно весело подхватывая фужер шампанского с подноса, незаметно протянутого официантом – последний, в отличие от них, был привычно одет в смокинг.
– Да, – промурлыкал Ярдли своим шотландским говором, который – лорд Баскин готов был поклясться – с годами становился только сильнее. – Нет ничего лучше, чем отметить Новый год с толпой напившихся сидра деревенских.
– Общество снова собралось?
– Все, кроме малышки. Она все еще в Кембридже, далеко превзошла наши скромные усилия. Но я привез с собой Мими. Она где-то тут. А ты? Выбирался в город?
Баскин прикончил свой бокал шампанского, но отказался от второго.
– Нужно держать голову трезвой, – объяснил он в ответ на вопросительный взгляд Ярдли.
– Проблемы с дамами?
Баскин рассмеялся, будто идея была абсурдной.
– Едва ли. Кому нужен стареющий разведенец с полуразвалившимся поместьем?
– Поместье есть поместье, старик. А разводы явно в моде. – Ярдли игриво приподнял бровь, оглядывая комнату, в которой несколько женщин силились подслушать лорда Баскина – такого высокого и привлекательного, что он возвышался над любой толпой.
Проследив за его глазами, лорд Баскин заметил, как леди Браунинг с хитрым выражением внимательно слушает их разговор. Она намеренно встретилась с ним взглядом, прежде чем прошептать что-то на ухо своей близкой подруге Эллен Даблдей, недавней вдове американского магната-издателя. Баскин мог только гадать, какие сплетни эти женщины вынесут с вечера. К счастью, он знал, что его частная жизнь, в последнее время начавшая ставить в тупик даже его, была в безопасности от любопытных глаз.
– Проблемы в магазине, вообще-то, – наконец ответил он Ярдли. – Управляющий уходит на больничный, и Фрэнка Аллена придется вызывать обратно.
– Аллену это не понравится. Он в последнее время от злости лопается из-за новых приобретений «Сотбис».
Баскин кивнул.
– Даттону придется перемешать все позиции, персонала не хватает. Девушкам в магазине наверняка и надеяться нечего на какое-то повышение – Даттон для этого слишком старомоден.
– Возможно, он наконец расслабится.
– Маловероятно. – Лорд Баскин горестно улыбнулся. Он знал Герберта Даттона несколько десятилетий, знал его пятьдесят одно правило и дрожащий, но железный кулак – тот был не способен на импульсивность или инициативу.
– Магазин принадлежал твоей семье сколько – сто лет? Возможно, настало время оставить его.
Баскин медленно покачал головой.
– Что будет с женщинами? Страна все еще в
– Как по-отечески с твоей стороны.
Баскин засмеялся.
– Уверен, что кажусь высокомерным. Но каждый из них нуждается в этой работе, чтобы поставить еду на стол, настолько плохи дела. Нам повезло, тебе и мне. Ты только оглянись. Здесь все. Всегда можно выудить возможность.
Так и было. В любую ночь в Лондоне бары в отелях, лобби театров и гостиные были набиты одними и теми же людьми: политиками и газетными магнатами, аристократами и американскими светскими львицами вроде Эллен Даблдей, писателями, артистами и актрисами вроде леди Оливье и Мими Харрисон. В Америке Голливуд контролировал киноиндустрию, Вашингтон был центром политики, а Нью-Йорк – искусства, но Лондон был центром всего. Город, выстроенный на призраках предыдущих; копни в любом месте и найдешь века реликвий времен римлян и англосаксов, эр викингов и норманнов, Елизаветинской и Викторианской эпох.
Лорд Баскин окинул гостиную взглядом и задумался, не суждено ли было собравшимся здесь лордам и леди вскоре стать другого рода реликтами. Лондон за пределами этих позолоченных комнат – тот, что принадлежал его сотрудникам, – был изнурен и разбомблен. Но изменения уже были на пороге, даже ему было видно. Лорд Баскин не знал, чего ожидать от грядущего десятилетия, но интуиция подсказывала, что на предыдущее оно будет совсем не похоже. Плотная жилая застройка, рабочие места, иммиграция и экспорт – все было на подъеме вместе с системой национального здравоохранения. Это означало деньги на отдых у моря, поездки в кино – и книги. Больше денег на новые нейлоновые чулки, которые могли себе позволить сейчас Вивьен и Грейс, несмотря на обтрепанные носы их лакированных туфель.
Его сотрудницы были крайне компетентными женщинами, которые выжимали максимум из доступного им, а доступно им было немногое. Лорд Баскин восхищался ими обеими и опасался, что мистер Даттон сослужил магазину дурную службу, назначая на руководящие позиции одних мужчин. Но Баскин был владельцем, который держал руки подальше от бизнеса: сердце его было в деле, но он знал свое место в мире и уважал чужую автономию. Его понимание собственного положения было цельным и бесспорным, и вот-вот должна была наступить расплата.
Глава шестая
Лэмбс-Кондюит-стрит – улица Ягнячьего водовода – была так названа не в честь очаровательной картинки, которую представляли туристы, но по имени торговца тканью и елизаветинской дамбы. Четыреста лет назад богач Уильям Лэмб оплатил строительство реального водовода, не так давно разобранного, чтобы подводить к городу воду из источников и луговых рек. Будучи известным филантропом, Лэмб также раздал сто бадей бедным женщинам, чтобы те могли собирать и продавать воду – безотрадная работа, которую Вивьен часто саркастично сравнивала со своей и Грейс.