Девяносто третий год. Эрнани. Стихотворения
Шрифт:
— Фрегат первого ранга. Пятьдесят два орудия. Два месяца тому назад его вооружили в Бресте.
И капитан записал в своей книжечке цифру «52».
— Лоцман, — продолжал он, — а второе судно слева?
— «Дриада».
— Фрегат первого ранга. Сорок восемнадцатифунтовых орудий. Ходил раньше в Индию. Славное у него боевое прошлое.
Под цифрой «52» он написал цифру «40», потом поднял голову и спросил:
— Ну, а направо?
— Там, капитан, фрегаты второго ранга. Всего пять.
— Какое судно идет первым?
— «Решительный».
— Тридцать два восемнадцатифунтовых орудия. А второй?
— «Ришмон».
— То же вооружение. Дальше?
— «Атеист» [47] .
— Странное
— «Калипсо».
— Дальше?
— «Ловец».
— Итого пять фрегатов по тридцать два орудия каждый.
Под прежними цифрами капитан подписал цифру «160».
— Лоцман, — сказал он, — вы действительно узнаете их с первого взгляда.
47
«Архивы морского министерства». Состояние флота на март 1793 года. (Прим. автора.)
— А вы, капитан, — возразил Гакуаль, — знаете их назубок. Узнать — полдела, вот знать — это поважнее.
Капитан пристально глядел на листок записной книжки и, бормоча что-то про себя, подсчитывал:
— Сто двадцать восемь, пятьдесят два, сорок, сто шестьдесят.
В эту минуту на палубу поднялся Ла Вьевиль.
— Шевалье, — крикнул ему капитан, — против нас триста восемьдесят орудий.
— Превосходно, — ответил Ла Вьевиль.
— Вы осмотрели батарею, — сколько у нас орудий, годных к бою?
— Девять.
— Превосходно! — в тон ему ответил дю Буабертло.
Он взял из рук лоцмана подзорную трубу и стал всматриваться в горизонт.
Восемь черных безмолвных кораблей, казалось, не двигаются, и все же они неотвратимо увеличивались в размерах.
Они незаметно приближались.
Ла Вьевиль отдал честь.
— Капитан, — заговорил он, — разрешите доложить. С первой же минуты я не доверял нашему «Клеймору». И нет, по-моему, ничего хуже, как внезапно очутиться на судне, к которому ты не привык или которое тебя не любит. Судно английское — значит, для нас, французов, предательское. Тому доказательство хотя бы эта чертова каронада. Я все осмотрел. Якоря крепкие. Металл хороший, без раковин. Якорные кольца надежные. Канаты превосходные, отдавать их легко, длина обычная — сто двадцать сажен. Ядер и прочего достаточно. Шесть канониров убито. На каждую пушку приходится сто семьдесят один выстрел.
— Только потому, что у нас всего девять орудий, — пробормотал капитан.
Он навел подзорную трубу на горизонт. Эскадра по-прежнему медленно приближалась.
У каронады есть свои преимущества — она требует всего трех человек прислуги; но у нее есть и недостатки — стреляет она на меньшее расстояние и поражает цель не так метко, как обычная пушка. Следовательно, надо было подпустить вражескую эскадру на расстояние выстрела из каронады.
Капитан вполголоса отдавал приказания. На корвете воцарилась тишина. Боевой тревоги не пробили, но все готовились к бою. Корвет был в такой же мере не пригоден к битве с людьми, как и со стихиями. Однако все, что можно сделать, было сделано, дабы придать боеспособность этой тени военного корабля. Команда собрала у ростр на шкафуте все запасные перлини и кабельтовы, чтобы в случае необходимости укрепить рангоут. Привели в порядок лазарет. По тогдашним морским обычаям на судне устанавливались защитные заслоны, что предохранило от пуль, но отнюдь не от ядер. Принесли даже прибор для проверки калибра ядер, хотя сейчас уже вряд ли стоило проверять калибровку; но никто не мог предвидеть подобного поворота событий. Каждый матрос получил подсумок и засунул за пояс пару пистолетов и кинжал. Койки были скатаны, пушки наведены, заряжены мушкетоны, разложены по местам топоры и кошки; крюйт-камера и бомбовый погреб открыты. Люди заняли свои места. Все делалось бесшумно, словно у одра умирающего. Делалось быстро и мрачно.
Корвет поставили на якоря. На «Клейморе», как и на фрегатах, имелось шесть якорей. Отдали все шесть: становой якорь бросили с носа, стоп-анкер — с кормы, один из больших верпов — со стороны открытого моря, другой — со стороны бурунов, второй становой якорь — с штирборта, запасной якорь — с бакборта.
Девять уцелевших каронад построили в боевом порядке, все девять на одном борту, в сторону врага.
Эскадра так же бесшумно закончила свой маневр. Восемь судов выстроились полукругом, хорду которого составляли скалы Менкье. «Клеймор», запертый в этом полукольце и к тому же связанный собственными якорями, был почти прижат к скалам, другими словами — прижат к стене.
Так свора гончих наседает на кабана, не подавая голоса, но уже ощерив зубы.
Казалось, противники выжидали, кто начнет первым.
Канониры «Клеймора» припали к орудиям.
Буабертло повернулся к Ла Вьевилю.
— Я хотел бы открыть огонь первым, — произнес он.
— Прихоть кокетки, — ответил Ла Вьевиль.
IX
НЕКТО СПАСАЕТСЯ
Старик пассажир не покидал палубы, невозмутимо наблюдая за всем происходящим.
Буабертло подошел к нему.
— Сударь, все приготовления к бою закончены. Мы прикованы к нашей могиле, и пусть попробуют оторвать нас от нее. Мы — пленники вражеской эскадры или рифов. Сдаться врагу или погибнуть в бурунах — другого выбора нет. У нас единственный выход — смерть. Лучше вступить в бой, нежели просто пойти ко дну. Я предпочитаю картечь пучине; умирать — так в огне, а не в воде. Впрочем, смерть — это наше дело, но отнюдь не ваше. На вас пал выбор королевских особ, на вас возложена высокая миссия — возглавить вандейскую войну. Не будет вас, возможно, не станет и монархии; следовательно, вы должны жить. Наша честь повелевает нам остаться на судне, а ваша — покинуть судно. Посему, генерал, вам придется немедленно расстаться с корветом. Я дам вам провожатого и шлюпку. Попытайтесь добраться до берега окольным путем. Еще не рассвело. Волна сейчас высокая, на море темно, вам удастся проскользнуть незамеченным. В иных случаях бегство с поля боя равносильно победе.
Старик утвердительно склонил свое суровое чело.
Граф дю Буабертло возвысил голос.
— Солдаты и матросы! — громко крикнул он.
Все вдруг разом замерло на корабле от палубы до трюма, все лица повернулись к капитану.
А он продолжал:
— Человек, который находится на борту корвета, — представитель короля. Его жизнь доверили нам, и наш долг спасти его. Он нужен престолу Франции; ввиду отсутствия принца он будет, по крайней мере, мы надеемся, что будет, главой Вандеи. Это старый, опытный военачальник. Он должен был высадиться на французский берег вместе с нами, теперь он высадится без нас. Спасти голову — значит все спасти.
— Верно! — троекратно прокричали солдаты и матросы.
Капитан продолжал:
— И его тоже подстерегают впереди немалые опасности. Достичь берега не так-то легко. Для того чтобы пуститься сейчас, во время прилива, в открытое море, нужна большая лодка, но ускользнуть от вражеской эскадры можно лишь на маленькой шлюпке. Необходимо достичь берега в каком-нибудь безопасном месте и желательно ближе к Фужеру, чем к Кутансу. Для этой цели требуется искусный моряк, добрый гребец и добрый пловец, уроженец здешних мест, знающий каждый проливчик. Еще не рассвело, и шлюпка может отвалить от корвета незамеченной. Да и порохового дыму будет достаточно. Благодаря своим малым размерам шлюпка не боится мелководья. Там, где не проберется пантера, пролезет хорек. Для нас с вами нет выхода, для него выход есть. Шлюпка на веслах может уйти далеко, ее с неприятельских кораблей не заметят, да и мы тем временем постараемся отвлечь внимание врага. Ну как, верно?