Девяностые годы
Шрифт:
Калгурла ушла в заросли к своему племени на Другое утро после грозы. Наступала хорошая пора для охоты, и кто его знает, когда теперь вернется Калгурла.
— С этими туземками всегда так, — заявила Лора. — Нельзя полагаться ни на одну из них. — Но Салли думала, что она лучше понимает причину исчезновения Калгурлы.
Калгурла видела, что в доме Брайрли ей не рады. Лора не могла преодолеть своей неприязни к туземцам. Она неохотно пускала Калгурлу в дом и не разрешала ей прикасаться к Эми, хотя Салли и заверяла ее, что Калгурла на редкость хорошая нянька.
После обеда, когда Лора отдыхала, Салли обычно вывозила малышей на прогулку, уложив
— Слишком уж она нежна для здешних мест, — озабоченно говорила Тереза. — Намучаются они с ней летом. Вот этот сорванец, — улыбаясь, кивала она на загорелого Дика, — это наш, приисковый. Этому ничего не сделается.
Когда Салли сказала Олфу, что в конце недели она собирается покинуть его дом, он и слышать об этом не хотел.
— Подождите хоть немного, пока Морри устроится на работу, — уговаривал он Салли. — Такая досада, что я ничего не могу для него сделать. Но у нас нет вакансии, а наше правление, чтобы его черт побрал, снова и снова требует сокращения издержек.
— Вы очень добры, Олф, — сказала Салли, — но, право же, мы не можем больше вас стеснять.
— Чепуха! Напротив, мы очень рады, что вы у нас живете, правда ведь, детка?
— Да, разумеется, — ответила Лора без особого энтузиазма.
— К тому же, — продолжал Олф, словно оправдываясь перед женой, — это такие пустяки по сравнению с тем, как вы меня выручали когда-то, миссис Гауг.
Динни, который зашел проведать их в тот вечер, услышал слова Олфа.
— И меня, — засмеялся он. — Помнишь, Олф, как я гонял, высунув язык, по всему Южному Кресту и старался выклянчить у кого-нибудь пять фунтов в тот день, когда Арт Бейли прискакал с первым золотом из Кулгарди? И вдруг миссис Гауг говорит мне: «Я могу одолжить вам пять фунтов, мистер Квин. И вам тоже, мистер Брайрли».
— Правильно! — рассмеялся Олф. — И какие же это были золотые слова!
— Кстати, ты вернул миссис Гауг эти пять фунтов, Олф?
— Ух, черт возьми! Как будто нет…
— И я нет, — усмехнулся Динни. — Какие же мы оба подлецы, миссис Гауг. Я даже ни разу не вспомнил об этом долге!
— Да и я забыла, — весело сказала Салли.
А на следующий день Динни явился к ней, чтобы обсудить «одно деловое предложение», как он выразился.
Он привез немного денег из Дарлота, сказал Динни, и желает вложить их в какое-нибудь солидное предприятие. Короче, он думает выстроить дом. Не такой роскошный, как у Олфа, но зато побольше, чтобы в нем можно было открыть пансион. На прииске большой спрос на комнаты со столом, и если толковая женщина возьмет это дело в свои руки, оно может принести немалый доход. Кроме того, Динни хочет иметь свой угол, чтобы было куда возвращаться из разведок; участок под дом у него есть: он купил на днях клочок земли у одного старателя, которому срочно понадобились деньги.
Салли догадывалась, что целью этого «делового предложения» было дать ей пристанище, но решила принять его, с тем чтобы помочь Динни извлечь из пансиона доход. Она пошла с ним посмотреть его клочок земли, расположенный на полпути между Хэннаном и Боулдером. Они обсудили план дома, выбрали для него удобное местечко — немного отступя от дороги, так, чтобы перед домом можно было разбить цветник, а позади — огород и фруктовый садик.
Присев на корточки, Динни начертил на песке нечто вроде длинной узкой коробки; потом пририсовал к ней веранду и изобразил шпалеры, вокруг которых должны были виться ползучие растения или даже виноград. В одном конце коробки предполагалось расположить столовую, кухню и спальню мистера и миссис Гауг. Четыре небольшие комнаты для постояльцев должны были выходить на веранду. Еще одну комнату в другом конце коробки Динни решил оставить за собой.
Сияя от радости, он с самым невинным видом уверял Салли:
— Это же мечта моей жизни, мэм, — иметь наконец свой угол! Буду знать, что мне есть где приклонить голову, если только вы согласитесь взять заботу о доме на себя. А когда Моррис устроится на работу и вы захотите иметь свой собственный домик, как у Брайрли, или вздумаете уехать в Англию — ну что ж, тогда вы продадите мне вашу фирму вместе со всеми клиентами.
— Динни, вы просто бессовестный плут! — не удержалась Салли. — Это такое счастье — иметь наконец крышу над головой. Если бы вы только знали, как я боялась, что нам с Диком снова придется жить в палатке в такую ужасную погоду. Я так все устрою, что от жильцов отбоя не будет. И аренду вам выплачу — вот увидите!
Динни решил, что они с Моррисом могут, не откладывая, приступить к постройке дома. Ни строительных материалов, ни плотников у них не было. Но Динни сейчас же принялся скупать гофрированное железо — старое и новое, какое только мог раздобыть; собирал всюду доски и бревна для стоек и стропил и даже отправился на верблюдах в Кулгарди, рассчитывая купить там по случаю какое-нибудь старье: в Кулгарди было много опустелых хижин и брошенных лавок.
— Это мой дом, — заявил Динни. — Морри вовсе не обязан его строить. — И он положил Моррису жалованье, как самому заправскому плотнику.
Чего-чего только не приходилось делать Динни на своем веку. Не одна хибарка на приисках была построена его руками, говорил он. Через неделю стены из гофрированного железа были уже с одного конца подведены под крышу, и Салли переселилась в новый дом. Шаг за шагом наблюдала она за его постройкой — с той самой минуты, когда Динни и Моррис вырыли котлован для фундамента и покрыли сваи оцинкованным железом, чтобы предохранить их от вредоносных термитов. Лоре она сказала, что должна скорей перебраться в дом, чтобы помогать Динни и Моррису.
Лора никак не хотела отпускать Салли, пока дом не закончен, но Салли не терпелось свить свое гнездо и освободить Лору от хлопот.
Салли решила расчистить каменистую площадку перед домом и вскопать ее под цветник, пока земля была еще рыхлой от дождей. Ей уже грезилось узкое длинное строение из побеленного железа с верандой, увитой виноградом, пестрые, пышные весной цветочные клумбы перед фасадом и плодовые деревья позади дома.
Олф Брайрли уже сумел доказать, что плодородная красная земля, скрытая под верхним каменистым слоем, способна взрастить любые плоды, во всяком случае зимой и весной; а если беречь каждую каплю воды, остающуюся от стирки и от мытья посуды, то некоторые растения переживут и лето. Хуже всего термиты, говорил Олф. Они подтачивают корни апельсиновых и персиковых деревьев; счастье еще, что они не так опасны для фиговых пальм, винограда и лимонных деревьев.