Девять бусин на краснои? нити
Шрифт:
– В саду есть охрана.
– Конечно. Но не думаю, что мы им по зубам.
Граница у сада была какая-то неправильная. Тонкая, витая ограда не выше моего колена. Надо признать, очень красивый, но совершенно неприемлемый забор.
– Нам дальше. Здесь простые деревья.
– А нам нужны особые?
– Да. Мы ищем дерево, у которого голубоватые листья и белые поды,– спокойно переступая забор, произнес Хакон, едва не зацепившись одеждой за ограду. – Не люблю их хламиды. Для чего столько ткани здоровому мужику?
Посмеиваясь, я переступила ограду вслед за хримтурсом.
Крадучись, стараясь не цеплять лишний раз ветки, под тяжестью
– Тут уже лето.
– Да, у альвов оно длиться дольше. Теперь будь внимательна, за нами следят.
– И что делать?
– Не позволить себя поймать. На земле есть границы, присмотрись, между частями сада. Мы сейчас ступим с тобой дальше, и нас попытаются поймать и связать, так что будь на страже. Участок не большой, метров сто, но между деревьями не так просто бегать.
– На моей родине растут бамбуковые леса,– пытаясь уловить хоть какой-то отголосок постороннего присутствия, напомнила мужу. Из-за яркости красок и странного магического фона, создаваемого деревьями, не удавалось поймать ни малейшей лишней волны.
– Тогда вперед,– хримтурс первым ступил за тонкую, светлую линию прямо на земле.
Первые несколько секунд ничего не происходило, но стоило нам сделать по паре шагов, как со всех сторон, как белые меховые шары, прыснули кролики, норовя поймать за длинные одеяния. Милые, невинные создания, подавляя количеством, заставили несколько иначе взглянуть на всю свою пушистую прелесть, когда сразу впятером потянули подол моего наряда.
– Натсуми, скорее,– сквозь хохот, смешно задрав подол и перепрыгивая с места на место, как горный козел, прохрипел Хакон. Следуя его примеру, пытаясь не задохнуться от смеха, я выше подняла хламиду, выискивая место, куда поставить ногу, чтобы ненароком не раздавить местных обитателей.
В какой-то момент один из кроликов прыгнул так высоко, что сумел поймать мой наряд на уровне колен. Не разжимая зубов и смешно дрыгая лапками, этот ушастый экземпляр вместе со мной переступил за условную границу, где, вытирая выступившие от смеха слезы, ждал на траве великан. Поймав ушастого, хримтурс легко отцепил его от моего одеяния, подняв на уровень собственных глаз.
– Мы победили, детвора. В следующий раз будете проворнее,– легко спустив кролика на землю, великан подтолкнул того обратно, к сородичам, которые как по линейке, стояли в шаге от нас.
– Это все?
– Нет. Но дальше будет не так весело,– сверкнул глазами великан, заставляя сомневаться в правдивости произнесенных слов.
Я заметила, но не поняла. Круг травы в этом месте был немного ярче, чем вокруг. Почему это не вызвало во мне подозрений – не знаю. Видимо, встреча с «охрано» в виде кроликов, совершенно смешала понятия в моей голове, но только когда на голову пролился целый прохладный водопад, я поняла, что не стоило идти здесь. От неожиданности хватая ртом воздух, в первый момент даже не сообразила как поступить, настолько это было не серьезно.
– О, птица, тебя немного охладило?– засмеялся великан, когда поток с небес прекратил литься на меня. Немного раздосадованная, я резко махнула рукавом, скидывая брызги на это коварное создание, которое умудрилось стать моим супругом. Прикрывая лицо, Хакон только хихикал, явно получая удовольствие от происходящего.– Не грусти, зато не так жарко.
Через пять минут смеялась уже я, глядя как хримтурса поливает неиссякающим потоком, возникающим просто из воздуха.
Через полчаса, мокрые, уставшие, но страшно довольные, словно окунулись в беззаботное детство, поиграв в салки с прыгающими корнями, мы лежали под негустой кроной голубой яблони. Листья были такого цвета только с одной стороны, с изнанки оказавшись почти серебряными. А сами плоды и правда были белыми. Я даже немного засомневалась, стоит ли пробовать подобную экзотику, но Хакон настоял, первым демонстративно надкусывая плод за гладкие бока.
– Может, отнесем одно такое Трюд? – вкус у него тоже был необычным, словно я ела не просто яблоко, а какой-то гибрид с персиком. – Ей должно понравиться. Очень вкусно.
– Нет, – Хакон покачал головой, разламывая огрызок на полами вытряхивая на ладонь маленькие черные зернышки. Отсчитав три штучки, протянул руку мне. – Это не вежливо. Нас пустили, надо сказать без особых сложностей, так что не следует буть грубыми. Попробуй.
– Зерна? Зачем. Есть же еще яблоки, для чего грызть горькие семена?
– Это для здоровья. А яблок нам и так по одному хватит. Попробуй, они не горькие.
– Ты-то сам пробовал?
– Мама рассказывала. Попробуй, пожалуйста.
– Почему у меня такое ощущение, что ты не договариваешь что-то очень важное?
– Тебе только кажется, птица.
Зерна, и правда, оказались не горькими, но от терпкости почти сразу повязало язык. Но знала бы я тогда, в каком случае Трюд пробовала эти зерна, ни за что не согласилась бы пробовать сразу три.
Эпилог
Как бы удивительно это ни было, затея с ростками Великого ясеня удалась. Быстро набирающие силу под присмотром Трюд и Светлого владыки, молодые деревца уже через пару месяцев были готовы к высадке на постоянное место. За это время, объединив усилия, жители девяти миров очистили участок и возвели вокруг него целую крепостную стену, комендантом в которой назначили Манрока. К потомку Хель через определенное время присылали помощников из различных семей, так что в целом все организовалось вполне прилично. Если не считать некоторых внутренних конфликтов. Один из таких дней Оден Дьярвинсон, чуть не убил Манрока, что привело к грандиозному скандалу. Вовремя явившись с Хаконом в крепость, мы едва успели поймать последнюю нить жизни, утекающей из тела мужчины. Это было тем сложнее, что его магия плохо реагировала на внешние раздражители, вступая в конфликт практически со всем, что мы могли предложить. Теряя время и пытаясь придумать хоть что-то, в отчаянной попытке мы потребовали у Дьярви присутствие Хильд. Это было довольно спорное решение, но, может их магия на самом деле так близка и взаимосвязана, а может это просто была жажда жизни, вспыхнувшая в темном божества при виде предначертанной девицы, но мужчине все же удалось сохранить жизнь.
Еще через полгода молодые деревца разрослись так, что их ветви покинули пределы Хельхейма, поймав мир цвергов и удерживая его от постоянного движения. Некоторые колебания все еще происходили, но это так сильно отличалось от прежнего существования миров, что все выдохнули с облегчением и еще ярче вспыхнувшей надеждой.
А через год выяснилось, что я не выношу запах рыбы. И кожи. И терпеть не могу яблоки. Меня выворачивало от одного только намека на присутствие этих ароматов вблизи. Приходилось везде таскать собой лимоны, хоть от них и сводило челюсти.