Девять хвостов небесного лиса (Ку-Ли)
Шрифт:
– Я не помню бабушку.
– И не должна помнить. Она померла за полгода до твоего рождения. Погладила мне живот и померла. Я только вздохнула с облегчением. Все вещи сожгла, фотографии уничтожила, чтобы ничего не напоминало. Не учла лишь одного: что ты окажешься ее точной копией. Так странно: смотреть на дочь, а видеть собственную мать. Мы бы стали неплохой находкой для дядюшки Фрейда, не так ли?
Она закашлялась от смеха:
– Ты всегда была неудачницей. В школе, в институте. Когда появился, Олег, твои глупые эксперименты закончились, и у меня появилась надежда, что ты будешь как все. Нормальным человеком! Без отклонений! Но потом возникла Алла, и жизнь превратилась в кошмар.
– Вы никогда не верили в мой дар, ни ты, ни Олег.
Шрамы на сердце лопались один за другим, я плыла в горячем мареве крови и боли.
– Дар? — маман скривилась. — Деточка, о чем ты говоришь?! Какой дар? Твоя жизнь летела под откос, муж изменял, дочь мечтала убежать из дома, а ты теряла человеческий облик… Нет у тебя никакого дара и не было! Ты все придумала! А мы помогали тебе - я, Олег, Алла, Лена. Водили к тебе подставных людей и от их имени платили деньги. Только чтобы ты перестала пить. Когда ты гадала, меньше пила. Перед сном ты читала вслух известные пророчества. Лена знала их наизусть и ненавидела каждое слово. Я услышала однажды и подумала: а что если твою мечту сделать реальностью? Хочешь быть Кассандрой, будь ею! Но только всерьез, профессионально.
– И ты написала венок пророчеств…
– Это было несложно, - маман отсалютовала коньяком. — Главное — идея, а на нее, как на детскую пирамидку нанизываются колечки. Написала, отредактировала, разместила в Интернете. Сейчас бы сказали, неплохой проект. О, сколько книг я тогда прочитала о предсказаниях, сколько иностранных статей перевела! Во все времена люди предсказывали одно и то же. Войны, болезни, приход Зверя, гибель мира. Человеческая фантазия скудна, потому и реакция вполне предсказуема. В мой венок пророчеств поверили, ведь я писала искренне. Писала для тебя, расставляя вешки, которые могла понять только ты. И только ты могла разгадать их правильно. Остальные ошибались. Я читала толкования и смеялась: никто, кроме моей Кассандры, не способен сказать точно, когда этот мир умрет и умрет ли вообще.
– Ты втянула в пророчество случайных людей.
– Но как иначе оно стало бы работать? Так забавно… Я придумывала жизнь людей, и мои фантазии стали явью. В них поверили. Иначе и быть не могло. Раз в жизни я сделала для тебя то, что считала нужным. Подготовила почву для твоей карьеры. Ты бы стала Джуной, Вангой. Нет! Лучше их! Подумать только, моя дочь — официальный пророк! Однажды к тебе придут и попросят о помощи. Ведь только ты можешь разгадать то, что я там напридумывала. Придут, придут!
– Уже пришли.
– Вот! Значит, все не зря. Все правильно.
Она тяжело поднялась из кресла и впервые за много лет сама приблизилась ко мне. Погладила по голове:
– Я старалась для тебя. Пусть у тебя не получилось в любви, пусть не получилось в семье, пусть ты не добилась успехов в карьере, зато теперь возьмешь реванш за годы неудач. Деньги, слава, уважение, статус. Вот Марга это поняла, она умная девочка, и твоя работа в салоне — то, что нам надо. Почва готова, остались последние семена…
Она накрутила на палец прядь моих волос. Мелькнул знакомый рубин. Вот оно что… Мать провела рукой по моему лицу, слегка царапнув кольцами.
– Потом ты все поймешь и простишь. Что значит жизнь человека в сравнении с идеей, с возможностями? Ни-че-го. Тем более, такого никчемного человека, как твой бывший муж. Он же бросил тебя! Оставил одну! Ты выжила, доказала, что без него способна на большее! Пойми, я не могла рисковать нашим будущим. Со дня на день к тебе должны были прийти, предложить невероятные условия. Мы с Маргой готовили рекламную кампанию. Придумали тебе великолепную легенду. И вдруг Олег… Он пригрозил, что все тебе расскажет. Мне ли не знать, какой упрямой ты можешь быть?
– Но он сам дал денег на салон, - в голове гул, перед глазами мельтешение прошлого.
– Деньги дала я, - отрезала она.
– Марга соврала. В девяносто пяти процентов случаев она врет, и очень убедительно. Иначе ты бы не согласилась и до сих пор прозябала в своем издательском доме. Олег считал, что мы тобой манипулировали.
– А разве не так?
– Не так! Направляли! К полноценной, успешной жизни. Направляли. Только и всего. Лишь малость, которую мы можем дать тебе. На этих условиях даже Лена хотела тебя простить. Неужели ты бы снова отказалась от собственной дочери? Но Олег нагадил и тут: узнал о беременности Лены. Он хотел, чтобы она родила девочку, похожую на тебя. Уговаривал Диму, дал ему денег, будто можно купить рождение ребенка. К счастью, Дима — мальчик умный и чуткий. Он пришел с проблемой ко мне. Я умею решать проблемы. Эту — тоже решила.
– Вы убили его.
– Да пойми, дурочка, Олег хотел вернуться к тебе! Жить с тобой!
Она с силой оттолкнула меня. Я выронила бокал. Он неуклюже покатился по роскошному светлому ковру, уродуя темными каплями.
– Нельзя войти в одну реку дважды. Он решил жить с тобой, не понимая, что тогда бы все вернулось на круги своя! Он бы снова тебя подмял, сломал, сделал никем… И ты бы снова начала пить, не зная, кто ты и зачем живешь. Теперь, когда все, наконец, стало складываться правильно и гармонично, когда к тебе пришли и сделали предложение, от которого нельзя отказаться…
– Я отказалась.
Внезапная тишина. Мать возвышалась надо мной, прижав руки к морщинистому горлу.
– Повтори.
– Я отказалась.
Мы смотрели друг на друга. По моим щекам текли слезы. Ее губы казались восковыми и желтыми как бутафорское яблоко.
– Раз в жизни тебе был дан шанс. Самые близкие тебе люди пошли на колоссальные жертвы, чтобы только ты могла им воспользоваться. А ты его разменяла, едва получив. Уходи! Знать тебя не хочу.
И я ушла.
Глаза встретили небо, набухшее декабрьским снегом и дождем.
Я прошла сквозь дворы, присела на мокрую скамейку. Некуда идти. Кто я, и зачем?
Год торопливо заканчивался. Там и сям вспыхивали фейерверки. Мимо шли люди.
Где-то, совсем рядом, на такой же скамейке сидела Инга, ожидая, когда я приму верное решение. Она все еще надеялась.
Где-то, совсем рядом, моя мать звонила Марге, и Марга уговаривала не торопиться: есть шанс все исправить. «Вы же знаете, на нее нельзя давить. Утро вечера мудренее. Погуляет, подумает, выспится. Завтра поговорим. Так просто они ее не оставят. А вам нельзя волноваться — у вас сердце». И мать покорно соглашается: «Ты права, деточка, у меня сердце».