Девять месяцев до убийства
Шрифт:
— А сейчас, чтоб ты была в курсе дела, мистер Квин подозревает меня в убийстве. Он прямо спросил, где я был вчера вечером между половиной десятого и половиной одиннадцатого. Ты не могла бы сказать ему, где?
Вирджиния Импортуна тут же ответила:
— Мой муж и я вместе с четырьмя нашими гостями были в опере.
Голос ее, необыкновенно мелодичный, странно сочетался с ледяной сдержанностью. Эллери был просто очарован ею. Он слышал, что Импортуна боготворит свою жену, и теперь вполне понимал его. Вирджиния была достойной спутницей столь незаурядного человека.
— Мы были в нашей собственной ложе, мистер Квин, — пояснил
— Да, Нино.
— Итак, мистер Квин, в десять часов — именно это время вас интересует, не правда ли? — в десять часов, и не плюс-минус тридцать минут, а плюс-минус два часа мы пребывали вместе с миссис Импортуна в обществе четырех достойных особ. Не отлучаясь. Никто из нас не покидал ложи, кроме как в антрактах, и даже в это время мы держались вместе. Не так ли, Вирджиния?
— Да, Нино.
— Вы, наверное, хотите знать фамилии людей, которые были с нами? Извольте. Сенатор Генри Л. Фейстор с супругой, епископ Тамелти из Нью-Йорка и раввин Виикельман из синагоги на Парк-авеню. Надеюсь, раввин наслаждался «Парсифалем» в той же степени, что и епископ. У тебя тоже было такое впечатление, любовь моя? Ваш отец может перепроверить мое алиби у сенатора и у обоих духовных особ — и, конечно, не преминет сделать это, мистер Квин. Удовлетворены ответом?
— Да, — ответил Эллери.
— Хотите знать еще что-нибудь?
— Очень многое, мистер Импортуна, но у меня такое ощущение, что я трачу впустую ваше и свое время.
Коренастый крепыш-мультимиллионер только пожал плечами.
— А вы, инспектор Квин?
— Нет, сэр.
Однако при всей своей демонстративной вежливости Импортуна проявил настойчивость.
— Может быть, сейчас, когда здесь присутствует моя жена, вы зададите еще несколько вопросов ей, инспектор?
— Нет, — ответил Старик. — На сегодняшний вечер все вопросы закончены.
— Benone! Allora rivederla.
Он обернулся к жене и к Эннису, позвав их так, как зовут маленьких детей:
— Andiamo, andiamo! У нас сегодня еще есть работа по молочным предприятиям Среднего Запада, Питер. К тому же я не могу заставлять ждать вечно мистера Е., который уже поднялся наверх.
Оба Квина молча стояли и смотрели, как мимо них шествует чета Импортуна. Питер Эннис следовал за нею с опущенным взглядом. Последний из братьев вдруг остановился, а его жена пошла дальше, ничуть не замедлив темпа, и скоро скрылась из виду. Эннис чуть не налетел на внезапно остановившегося патрона.
— О, мистер Квин, мне как раз пришло в голову…
— Да-да? — откликнулся Эллери.
— Можно, я буду звать вас по имени?
Эллери улыбнулся.
— Так же, как, например, Питера?
Он увидел, что шея между светлыми волосами и воротничком Питера побагровела, и добавил:
— Это вовсе не шпилька в ваш адрес, мистер Эннис. Я просто пытался представить себе наглядно пример подобных отношений.
— Нокаут, мистер Квин! — Импортуна вернул Эллери улыбку. Зубы его были чересчур велики и приводили в некоторое замешательство. — Ищете, должно быть, для себя стоящее дело? Разумеется, на руководящем посту? У меня бы нашлась работа для человека с вашим интеллектом и темпераментом.
— Благодарю, мистер Импортуна, однако вынужден отказаться. Предпочитаю оставаться независимым.
— Ах, вот как. Ну что ж, очень жаль. Если измените свое решение, мистер Квин, вы знаете, где меня искать.
— Я вот все спраш-иваю себя… — проговорил Эллери, когда они возвращались домой в полицейской машине.
— О чем? — спросил инспектор Квин сквозь дрему.
— Спрашиваю себя — в связи с этим последним выпадом Импортуны — знаю ли я, где его искать? Я думаю — знает ли вообще кто-нибудь, включая его жену, где искать Нино Импортуну? И кто он таков? Сильный человек. Опасный человек! Раз уж мы заговорили о его жене — тебе ничего не бросилось в глаза в Питере Эннисе, отец?
— Чего это тебя болтает, как бревно в проруби? Раз уж мы заговорили о миссис Импортуна — потрясающая особа, правда? — то причем здесь Питер Эннис? И что в нем примечательного — тем более в ее присутствии? Он не обращал на нее ни малейшего внимания.
— Вот это-то и бросается в глаза! Нет, конечно, Эннис может быть вылеплен из другого теста, но я в это не верю. Просто не возьму в толк, как мужчина из плоти и крови, находясь в обществе столь обворожительной женщины, может не смотреть на нее постоянно и вообще не обращать на нее никакого внимания?
— Ну, над такими головоломками ты уж думай как-нибудь без меня. А я — пас. Дело об убийстве Джулио Импортунато для меня закончилось в тот момент, когда повесился Марко. И вот что, мальчик мой…
— Что, папа?
— Держись подальше от Импортуны. Послушай моего совета. Он тебе не по зубам. Ты на нем обожжешься… Что? Что ты сказал?
— Мистер Е., — пробормотал Эллери.
— Кто-кто?
— Мистер Е. Разве ты не слышал, что сказал Импортуна? Он не может заставлять ждать мистера Е. И я спрашиваю, кто, черт подери, такой этот мистер Е. А, пап?
Но инспектор уже спал.
Шестой месяц Июнь 1967
Плод вытягивается в длину.
Намечаются ресницы и брови.
Туловище быстро растет.
Они находились в «логове» Импортуны. Эннис, склонившийся над блокнотом, примостился на стуле рядом с флорентийским столом. Ему приходилось писать на коленях, да еще и придерживать рукой стопку деловых- бумаг, к его великому раздражению. Правда, у Энниса был свой кабинет в апартаментах, но Импортуне никогда нс приходила в голову мысль оборудовать ему постоянное место в «логове» для рабочих заседаний, которые регулярно проходили здесь уже на протяжении многих лет. Да, я действительно необычайно скромный личный секретарь, подумал Эннис, и привык довольствоваться малым во всем, включая тайную связь с женой шефа. Ну почему он не распорядился пробить хотя бы одну наружную стену и устроить большое окно, чтобы в «логове», наконец, было достаточно света? К тому же не повредил бы и новый вентилятор. Этот не справляется с постоянным сигарным дымом, даже, наверное, уже сам провонял им насквозь.