Девять неправильных ответов
Шрифт:
— Вы не кажетесь в этом уверенным, — сказала Марджори, пытаясь улыбнуться. — В отличие от меня. Держу пари, вы не помните, где мы с вами встречались.
— Наверное, в Калифорнии? — отозвался Билл, ничем особенно не рискуя. — В Беверли-Хиллз? Дайте подумать. Кажется, это было…
— Год назад. Значит, вы меня помните?
Билл приложил руку ко лбу. Вторую ночь подряд он странствует в фантастическом мире. Такое случается не с каждым.
Лампа для чтения четко освещала его лицо. Он нисколько не походил на Лэрри Херста. Ни один человек, который знал обоих, не мог бы их перепутать. Тем
— Э-э… как вы узнали, что я лечу этим рейсом? — спросил он.
— Увидела ваше имя в списке пассажиров в аэропорту, а потом и вас самого у прилавка. Но с вами должна была лететь девушка, которая… Короче говоря, я не хотела навязываться. Однако потом я убедилась, что вы летите один, и решила подойти поздороваться.
Наступила пауза. Они молча смотрели друг на друга. Наконец Билл поднялся.
— Кажется, я позабыл о хороших манерах, — пробормотал он. — Пожалуйста, садитесь.
— Ну… уже очень поздно.
— Поздно? Вовсе нет! Разве кто-то из нас хочет спать?.. Нет, не на свободное сиденье. Садитесь у окна.
Он шагнул в проход, пропуская ее. На момент их руки соприкоснулись, и оба вздрогнули. Впрочем, Билл, поглощенный своими мыслями, заметил только, что вздрогнул он сам. Точно так же, пока Марджори стояла в проходе, он не замечал растущего напряжения в ее взгляде, нервного подергивания пальцев левой руки и дыхания, такого же неровного, как у него.
Теперь же, когда она заняла место у окна и Билл сел рядом, он мог думать только о ее физическом присутствии. После долгой разлуки Билл понял, что любит Марджори сильнее, чем раньше. Ему предстояло задать один нелегкий вопрос, к которому нужно было подойти постепенно.
— Кажется, вы говорили, — осторожно начал он, — что приехали в Америку потому, что…
Никто из них не смотрел на собеседника.
— О, по разным причинам. Но в основном из-за секретарской работы.
Билл прочистил горло.
— Между прочим, как ваш муж? Он с вами?
— Муж? — Голос Марджори слегка дрогнул. — Но я никак не могла говорить вам о муже. Я не замужем.
— Не замужем? Но ведь я получил пригла… То есть кто-то сказал мне…
Марджори продемонстрировала левую руку. Обручальное кольцо отсутствовало.
— Господи! Вы никогда…
— Мы были не более чем знакомыми, мистер Херст. Я уверена, что не рассказывала вам о моем… моей личной жизни. Впрочем, могу рассказать, если это вам не наскучит.
— Нисколько.
— Ну… — Марджори сделала паузу. — Несколько лет назад мне казалось, будто я безумно влюблена в человека по имени Билл Досон.
— Никогда не слышал о нем, — быстро заявил Билл.
— Но он был чудовищно ревнив. Я не могла этого вынести!
Она не оборачивалась, держа на подлокотнике сиденья предмет, который Билл уже видел раньше, — круглую лакированную коробочку высотой около трех дюймов с рисунком на крышке. Билл не сводил с нее глаз. Марджори судорожно глотнула.
— В канун Нового года мы поссорились, — продолжала она. — Он вел себя ужасно!.. — Ее грудь тяжело вздымалась под черной блузкой. — Нет, это не совсем справедливо. Теперь я понимаю, что была такой же ревнивой, как он. Но тогда мне казалось, что из нашего брака не выйдет ничего хорошего. Я надеялась, что Билл позвонит, и молилась об этом, но он не позвонил. Билл был горд, как Люцифер, и тверд, как кремень.
— Ради бога! Уже третий раз за два дня меня называют…
— Как?
— Не важно. Продолжайте.
— Ну, вы хотели знать о моем «браке». Я едва не вышла замуж за человека, с которым познакомилась спустя два месяца. Его звали Эрик Чивер. Он совсем не походил на Билла Досона. Он просто чудо!
«Господи! — подумал Билл. — Чего бы я не дал за котел с кипящим маслом, куда можно было бы медленно опустить расчудесного мистера Чивера!»
— Но я не любила Эрика, — печально добавила Марджори.
— Вы не… Это меняет дело!
— Всего за два дня до свадьбы я поняла, что не могу выйти за него. И тогда…
Билл почувствовал внезапную надежду, но в горле у него так пересохло, что он не мог торопить Марджори. Ее пальцы сжали серую коробочку.
— Накануне свадьбы, в конце августа, я сидела в своей комнате, — продолжала она. — Отец постучал и вошел. Он долго мялся и покашливал, пока не спросил: «Тебе не хочется выходить за Эрика, верно?» — «Да», — ответила я. «Тогда не делай этого, малышка, — сказал он. — Предоставь все мне». Отец отменил свадьбу и вернул подарки. Бедная мама пришла в ужас. Но Эрик оказался на высоте. Он сказал, что не понимает, в чем дело, но не станет задавать вопросы и готов ждать меня сколько угодно, если я когда-нибудь передумаю.
Билл попытался откашляться.
— Быть может, причина в том, — заговорил он, — что вы все еще были влюблены в этого… как бишь его… Бенсона? Досона?
— Господи, конечно нет!
— Вот как?
— Я ненавижу его! — прошептала Марджори. Темно-золотые локоны дрогнули у нее на затылке. — Ненавижу! Я послала ему приглашение на свадьбу, но не со зла, клянусь вам! Даже тогда, — добавила она, чувствуя себя в свои двадцать пять лет умудренной опытом, — я не была романтичной. Я просто подумала, что Билл может приставить лестницу к моему окну, похитить меня прямо в ночной рубашке и увезти. Но он этого не сделал. Через несколько месяцев Билл уехал в Штаты и обо всем забыл. Он только притворялся влюбленным. Я его ненавижу! — Немного успокоившись, она попыталась быть справедливой. — Нет, это не совсем правда. Я не ненавижу его. Сейчас я просто стала к нему равнодушна. Я не храню ни единого сувенира на память о нем. Конечно, если я его когда-нибудь встречу, то буду с ним вежлива. Но он для меня ничего не значит.
— Понятно, — сказал Билл. Ничего не поделаешь. Ему дали шанс, и он его упустил. Никто не может винить Марджори.
Билл снова посмотрел на металлическую коробочку:
— Кстати, что у вас в правой руке?
— О чем вы? — Она обернулась.
— Об этой круглой серой коробочке.
— Это всего лишь пудреница. Она у меня давным-давно.
— Великовата для пудреницы. Можно посмотреть?
— Говорю вам, это обычная пудреница! — Марджори вся напряглась, в ее серых глазах мелькнула тревога. Открыв крышку, она продемонстрировала пудру, большую пуховку, зеркальце, после чего снова защелкнула крышку. — Чего ради вам на нее смотреть?