Девять унций смерти
Шрифт:
А в следующий миг Якш обнаружил себя мирно бредущим по дороге.
Был день. Светило солнце. Он был совершенно один, вполне одет и никакого леса, никакой девы…
«Вот же прибредилось…» — пробормотал он.
«А скрипка — на месте ли?»
«Хвала Духам Огня — на месте!»
Только тут Якш сообразил, что проверяет наличие скрипки обеими руками. И ни одна из них не болит.
Якш внимательно осмотрел руку — цела. Словно и не ломал. Прибредилось?
Значит, или не ломал, или… или все же была лесная дева и прочие чудеса… Так-то вот. Так не ломал — или была?
Проще предположить первое. Впрочем, его и проверить проще. Якш еще раз открыл
Так.
Значит, все-таки была лесная дева?
Вот только… кого же она ему…
Якш вновь распахнул котомку, ухватил скрипку, вытащил ее наружу.
— Это… это была ты… там, в лесу? — прерывающимся; голосом спросил он, вновь вспоминая, как нечто толкнуло его в бок, выпадая из котомки.
— Совсем с ума сошел, — буркнула скрипка. — Клади скорей обратно, не видишь, дождь собирается?
— Но… ты все-таки ответь, а? — почти жалобно попросил он.
— Расспрашивать даму о ее интимной жизни недостойно настоящего кавалера.
— Так, значит…
— Ничего не значит. Застегни котомку, уже накрапывает, не чувствуешь, что ли?
— Но…
— Меньше болтай, язык не истреплешь!
Якш только головой покачал. Рука не болела. Не с чего ей было болеть.
— Хочешь когда-нибудь скрипачом сделаться — береги свои грабли, — буркнула скрипка, поуютнее устраиваясь в котомке. Якшу даже показалось, что она сворачивается клубком, но после всего уже случившегося проверить он не решился.
— А пока сверни вон под то дерево, дождь не на шутку собирается, — продолжила скрипка. — От такого дождя никакая котомка не спасет, да и ты почем зря промокнешь…
Ну и что тут скажешь? Лучше помолчать, нет?!
Реймен.
Идет Якш по улицам и дивится.
Реймен.
Тот самый Реймен, куда ты так долго стремился, о чем грезил ночами, когда сон не шел, когда была только выматывающая душу бессонница, о чем мечтал, промокая до нитки, когда холодный ветер вынимал из тебя душу, о чем яростно помнил, когда сталкивался с чужим презрением, ненавистью, равнодушием, когда…
Тот самый Реймен, твой незримый щит. Ты столько раз рисовал его себе в воображении, то таким, то эдаким… рисовал, перерисовывал по новой, и с каждым разом он становился все сказочнее, все удивительнее, приобретал какие-то совершенно уж фантастические очертания…
Реймен.
Его ворота наконец открылись перед тобой. Те самые ворота, с тем самым гербом — скрипка и лютня — распахнули перед тобой свои скрипучие объятия, и ты вошел. Вошел и замер… потому что это был не Реймен.
То есть, конечно же, это был Реймен, именно Реймен, и ничто другое. Вот только это был не твой Реймен. Совсем не твой. Твой Реймен просто не мог быть… таким.
Разочарование? О нет, бывший владыка не мог позволить себе такую роскошь. Разочарование? Вот еще! Он ведь пришел сюда как ученик, так ведь? Ну так ученикам свойственно ошибаться! Вот он и ошибся. Ничего, на то и существуют учителя, чтоб ошибки учеников поправлять. И если для того, чтоб стать скрипачом, необходимо жить и учиться именно в таком городе, что ж… Якшу его собственные мечты казались куда восхитительнее, но кто его — ученика! — спрашивает? В конце концов заявить о своих претензиях к мирозданию каждый дурак способен, но не лучше ли подумать, отчего все вышло именно так?
Подумать. Именно что подумать. Самое правильное для ученика занятие.
Шел Якш по улицам Реймена и дивился. Не таким он представлял себе Реймен, город самолучших на весь мир музыкантов. Каким угодно, но не таким. То ему представлялись огромные здания, где при большом стечении народа умудренные опытом мастера передавали навыки своего искусства всем желающим. То какие-то тайные палаты, где седовласые мудрецы посвящали в потаенные секреты музыки немногих избранных. Порой ему казалось, что весь город должен состоять из одной нескончаемой ярмарки, где с утра до ночи все веселятся, поют и пляшут. А иногда ему представлялись какие-то возвышения, с которых гениальные барды вываливают на замершее от восторга человечество свои божественные песнопения. И где-то в самом сердце этого города должны были возвышаться величественные здания: Высокая Школа Лютни, Академия Скрипки… ну и все остальное в том же роде. Ну и, конечно, все или почти все жители этого города должны были быть музыкантами, ну или хотя бы страстными любителями музыки. Как могло быть по-другому?
А ведь было.
Все оказалось не так. Реймен был самым обычным человеческим городом. Туда-сюда катились повозки, взад-вперед сновали озабоченные люди самого что ни на есть немузыкального вида, где-то стучали молотки, голосили разносчики пирожков да вкусно пахло свежевыпеченным хлебом и жареным луком. Все было как везде, как в любом другом человечьем городе, а к ним Якш уже попривык.
Ему казалось, что распахнувшиеся ворота окунут его в водоворот музыки, он думал, что мелодии рухнут на него, подобно горному обвалу, и, закружив, утащат его с собой в некое неведомое чудо. А ничего этого не случилось. Совсем ничего.
Да где же музыка?
Да полно, есть ли она тут вовсе?
Может, все, что про Реймен болтают, — выдумки? Сказки? Сплетни досужие?
Может, над ним просто пошутили?
Может, нет и не было никакой такой музыки?
Музыка была.
Просто она не лезла в уши.
Музыка пронизывала город, словно легкий танцующий ветерок, и Якш далеко не сразу ее заметил.
Где-то пела труба… где-то старательно упражнялись в игре на скрипке, и Якш почти видел, как дрожат от напряжения непослушные пальцы… на углу, совсем недалеко от Якша, играл маленький уличный оркестрик… а вот, глядишь, разносчик пирожков затянул веселую песенку, да так задорно, что вся улица заслушалась, скрипач споткнулся на сложном пассаже, и даже труба примолкла, а потом сменила свой лирический мотив на что-то более веселое, подпрыгнула на октаву и заплясала веселыми отзвуками, как бы эхом веселой песенки, скрипка присоединилась, смущенно и неумело, но чувствовалось, что играющий не зря пальцы мнет, все у него получится, будет толк, честное слово, будет!
Якш шел по городу, и музыка раскрывалась ему навстречу. Она не была городом, она не пыталась подменить собой дома и мостовые, она не подменяла собой людей и их Дела. Она просто была. Была собой. И город дышал ею, ибо она была дыханием города.
Реймен.
Так вот ты какой.
Реймен.
Якш проверил наличие кошеля с деньгами и решительно направился в трактир. Музыка музыкой, а есть все равно надо. Кроме того, любой трактирщик обычно в курсе всех городских сплетен и новостей. Кому, как не ему, знать, кто из мастеров сейчас набирает себе учеников? Вот Якш у него и спросит.