Девять унций смерти
Шрифт:
Вослед прилетевшему тщедушному человечку гурьбой шагали основательно рассерженные торговцы, все как на подбор здоровяки. Они на ходу закатывали рукава. Чувствовалось, что вконец доставшему их болтуну сейчас ой как не поздоровится. Вставшего на их пути Якша просто не заметили. Первый из шагавших, самый высокий попытался попросту отодвинуть его, словно помешавший стул или стол.
Но Якш ни тем, ни другим не был.
— А ну-ка стой! — негромко, но внушительно приказал он. — Вы чего это? Совсем одурели? Вы ж его этак совсем убьете. Вон
— Убьем, — степенно кивнул торговец. — А ты отойди. А то и тебя тоже…
«Они куда пьянее, чем казалось!» — мелькнуло у Якша.
И он шагнул назад, заслоняя собой все еще сидящего у стены болтуна.
— Уйди… не мешай! — потребовал торговец.
— Ты чего это? — грозно поинтересовался второй. — Ты чего встрял, недомерок? Тебя что, тоже проучить заодно?
— Уйти придется вам, переростки, — ответил Якш.
— Что ты сказал, вошь? — возмутился еще один. — Отойдите, ребята, сейчас я их обоих… одним ударом…
Растолкав своих товарищей, вперед протиснулся здоровенный молодец, пониже прочих, зато в плечах вдвое шире, если не больше.
— Господа торговцы! Что ж вы творите-то, господа торговцы?! — взвился откуда-то из зала голос кабатчика.
— Оставь их! Этот недомерок сам ввязался! — крикнул кто-то из посетителей, увлеченно следящих за разгорающимся скандалом. — А трепло и без того уже всем надоел. Давно пора проучить!
— Ну, ты, в последний раз говорю — отойди, пока цел! — проревел торговец. — Я, если хочешь знать, быка с ног валю одним ударом! А от тебя только перья полетят!
— У меня нет перьев, — парировал Якш.
— Вырастут, — посулил торговец.
— Так быстро? Вряд ли, — усмехнулся Якш.
— Ну, смотри, засранец! — с этими словами торговец отвел руку как можно дальше, так, что кулак прижался к его могучему бугрящемуся мускулами плечу, и ударил.
Его оканчивающаяся здоровенным кулаком рука, как тяжелое бревно, ухнула в голову Якша, но цели так и не достигла. Бывший владыка всех гномов, мастер из рода мастеров, воин из рода воинов, поймал этот, быка с ног валящий, удар своей открытой ладонью, и привычная к молоту рука удержала неподъемную силу. Удержала и мягко остановила.
Весь кабак издал слитный потрясенный вздох.
— А я думал, его в стену вобьет… — ошалело прокомментировал кто-то.
— Да он, похоже, сам кого хочешь — в стену… даром, что от земли не видать, — промолвил другой.
— Ну ты даешь, коротышка… потрясенно выдохнули торговец. — Да чтоб мою руку кто остановить мог — в жизни такого не было!
— Теперь есть, — сказал Якш. — Жизнь стала богаче, не находишь?
— Твоя правда, — кивнул торговец. — Теперь ты бей, я ловить буду!
— Будь по-твоему, — согласился Якш. — Только ты руку заранее выставь, я в нее и ударю.
— Почему это? Думаешь, такой увалень, что не поймаю?! — возмутился торговец.
— Не увалень, — усмехнулся Якш. — Но не поймаешь.
— Да ну?
— Вот тебе и ну! Выставляй руку,
Торговец и сам не понял, отчего послушался неизвестно откуда взявшегося коротышку, но послушался, не задумываясь, едва тот приказать изволил. Было в его голосе что-то, что заставляло выполнять немедля любое его повеление, буде ему повелеть изволится.
Якш ударил без замаха, ударил, как стоял, в последний миг вкладывая в удар не только вес своего небольшого тела, но и таинственную силу, приходящую откуда-то из глубин земли, призывать которую учат каждого воина-гнома.
Торговец моргнул удивленно, когда рука стоящего перед ним коротышки на миг исчезла из виду, а потом некая невидимая, но сокрушительная сила швырнула его на стоящих позади товарищей, и они гурьбой повалились на пол под общий хохот всего кабака и звон разбитой посуды. Торговец сидел на полу и оглушенно мотал головой. Во всем его здоровенном теле стоял немеркнущий оглушительный треск.
— Ох ты, мать твою, — пробормотал он, ощупывая себя. — Это ж просто…
Треск наконец стих, в голове прояснилось, и торговец посмотрел на сбившего его с ног коротышку с тем восхищением, которого тот, по его мнению, заслуживал.
— Ах ты так твою и разэтак! Да чтоб я еще и на ногах не устоял! — восторженно взревел он. — Слышь, коротышка, за такое надо выпить! Угощаю!
— Я не один, я с другом, — усмехнулся Якш.
— И друга зови! — возгласил торговец. — Эй, трактирщик! Всем пива! За мой счет! А за этот столик…
Пока торговец оглашал размашистый заказ, должный со всей щедростью поведать о том, в каком восторге находится заказывающий от того, что его побили, Якш повернулся к незадачливому защитнику правильной заточки клинков, скандалисту и болтуну, каких свет не видывал, и, подмигнув, сказал:
— Ты слышал? Нас приглашают. От такого приглашения просто невежливо отказываться.
— Меня-то кто приглашал? — удивленно вопросил тот.
— Ну как? — ухмыльнулся Якш. — Я же сказал, что я не один, а с другом.
— Так ты этого обормота имел в виду? — нахмурился торговец, соображая, что это трепло оружейное теперь не только кормить, что еще полбеды, его еще и терпеть придется, а это уже ни в какие ворота не лезет, но ведь придется, раз у него такой защитник выискался, а тебя еще и угораздило их обоих за свой стол пригласить.
— Этого, — кивнул Якш. — А что? Откажешься от своего слова?
— Я?! Да ни в жизнь! — возмутился торговец. — Еще чего!
— Но какой же я вам… друг? — вопросил незадачливый скандалист.
— А кто ж еще? — сказал Якш. — Кто, кроме нас двоих, здесь понимает разницу между олбарийской и троаннской заточкой? Мне вот еще интересно, что ты о старопетрийской скажешь? Неплохо бы также поболтать о ковке и закаливании.
— Коллега! — счастливо выдохнул скандалист. — Разрешите представиться, оружейных дел историкус, бакалавр исторических наук Марлецийского университета Патрик Нолан.