Девять жизней черной кошки
Шрифт:
Этой ресторанной диве двадцать девять. Поет Алла так себе, но чертовски хороша – с роскошной шевелюрой рыжих волос, с глазами, как у газели, с тонкой талией, которую она оттачивает на тренажерах в фитнес-клубе. Грудь маловата, это единственный ее недостаток, а ноги – просто нет слов для описания, и любовью занимается – только пух летит. Вот! Как раз любви, вернее, тяжелого секса, Черкесову сейчас и недоставало, чтобы почувствовать себя человеком. Он уже изголодался по комфорту, спокойствию, нормальной жизни с вытекающими отсюда удовольствиями.
Алла носилась из кухни в
– Тебя ведь похоронили…
– Но я жив! – торжественно воскликнул Черкесов, вскочив с кровати. Он возбужденно мерил комнату шагами – в пиджаке, в мятом галстуке и без штанов. – Да, жив! И знаешь, я найду тех, кто посмел меня убить. Это будет фурор в городе… и не только в городе. Я размажу этих тварей по стенке! Они у меня сгниют в тюрьме! Или убью всех! Я же покойник, меня искать не будут. Я покажу им… А ты поможешь мне.
Он долго распространялся на тему предстоящей мести, попутно пил коньяк, пока не свалился вусмерть пьяный на кровать.
Пять дней Черкесов жил у Аллы и не предпринимал абсолютно ничего. Протрезвев, он умерил пыл мстителя и задумался, с чего начинать поиски. Собственно, об этом он думал и в деревне, да только ничего не придумал. Хотя бы точку отсчета найти… Без нее невозможно прояснить инцидент с взрывом машины. Кому понадобилось устранить его, он все так же не понимал. Впрочем, завистников у него пруд пруди, значит, под подозрение попадал любой мало-мальски знакомый. Но как выйти на истинного врага, когда знакомых куча?
Алла работала допоздна. Репертуар у нее напетый, на репетиции она не ходила, но по утрам постоянно смывалась из дома – по своим женским делам, предоставляя Черкесову возможность думать. Когда она была рядом, думы отодвигались на второй план, на первый выползала похоть. Он был неудержим и страстен, как никогда. Надо сказать, секс Черкесову приносил несказанное облегчение и ту разрядку, которой раньше он не придавал значения. После секса у него лучше работала мысль, он строил планы, но… не осуществлял их. Даже не делал попыток осуществить. Алле бездеятельность Черкесова надоела, и она принялась ворчать. В конце концов у них начались заурядные ссоры.
– Слышь, милая, – однажды возмутился Черкесов, – я на тебя столько бабок потратил, могла бы и отработать.
– Я и отработала! – вспыхнула Алла и ударила себя ладонью ниже живота. – Этим местом. Ты вляпался в дерьмо, но при чем тут я? Какое ты имеешь право попрекать меня? Сам-то ты кто? Честный и порядочный? Отнюдь. Ты вор, взяточник, лизоблюд.
– Вот! – поднял он указательный палец. – Вот когда из тебя полезла кабацкая суть! Не забывай: в престижный кабак устроил тебя тоже я. Ты ж поешь, как павлин.
– Я пою прекрасно! – огрызнулась Алла, покрывшись пятнами злости. – В твой кабак ходят специально послушать меня. Тебе, кстати, раньше тоже нравилось мое пение. Что же изменилось? Так вот слушай, милый: я не хочу, чтобы заодно с тобой прикончили и меня.
Она напялила лисью шубу, которую купил ей Черкесов – хорошо, хоть не чернобурку, запоздало радовался он, вспомнив цены, – и выскочила вон. Все ее монологи Черкесов понял как намек: выметайся, и чтоб ноги твоей больше у меня не было. Любовница! Красивое слово. От слова «любовь». Значит, любимая и любящая. Хрен с редькой – «любящая». Алка любит только деньги, престиж.
А ведь идти-то Черкесову некуда… И он остался ждать Аллу, намереваясь просить прощения. Да, Василий Романович собрался унизиться, лишь бы вернуть ее расположение. Потом он сведет, конечно, с ней счеты, а сейчас не может без нее.
На удивление, они помирились без лишних попреков и оскорблений. Алла его обласкала, накормила, спать уложила. Зато на следующий вечер…
Случается, человек приобретает дар предвидения. Это происходит очень редко и не со всеми, но все-таки на короткий миг и в экстремальных ситуациях происходит. Вдруг в сознании мелькает со всей очевидностью то, что должно произойти через минуту. Затем, почти сразу, озарение пропадает, и, если человек не успел задержать в памяти видение, последствия могут быть самые печальные, а то и смертельные.
Обычно Алла заканчивала работу в двенадцать, и примерно в половине первого она дома, иногда раньше. Но на сей раз в половине первого ее не было. Не пришла она и в час, не соизволив предупредить, что задерживается. Черкесову не спалось. Он начал одеваться, решив выйти и подождать на улице – надо же иногда и воздухом дышать. Собрался, но не выходил из квартиры, все надеялся: вот-вот она появится. Стрелки приближались к двум часам.
Терпение лопнуло, Черкесов вышел в прихожую и вдруг услышал легкий скрип ключа в замочной скважине. Алка! Однако его насторожило, что ключ вставляли в замок предельно осторожно. Если вернулась Алла, то почему открывает дверь так осторожно, словно боясь нашуметь? Не хочет потревожить спящего Черкесова?
И тут у него тревожно забилось сердце, предостерегая: опасность! Именно в этот момент у него проснулся дар предвидения, который подсказал – пришла не Алла. Он вспомнил подобный момент – это было когда его «самурай» остановился у супермаркета. Точно так же тревожно заныло тогда в груди Василия Романовича, сжимая сердце от неясных предчувствий. Правда, тогда Черкесов не обратил внимания на предчувствие. Впрочем, оно оправдалось: в машине была бомба. Но сейчас… сейчас он ясно услышал свой внутренний голос: «Пришли меня убить».