Девять золотых нитей
Шрифт:
— Ну, а я повторю свой вопрос: кто мы тебе и чего тебе от нас нужно? — сказал, сурово сдвинув брови, Гуртен.
Его хмурый вид явно подействовал и на всех остальных. Насупил свои красивые — вразлет! — брови Орффа; вечно готовые изогнуться в насмешливой улыбке губы Тиффина были поджаты; лица близнецов напоминали безжизненные маски…
Ласте явно хотелось что-то сказать; кончик ее розового языка уже мелькнул между зубами, однако она промолчала. Алана сидела, крепко стиснув руки, лежавшие перед нею на столе.
— Вы, в некотором роде, сами позвали меня… — начала было Лета
Рука Гуртена, лежавшая на столе, невольно сжалась в кулак; он резко дернулся, словно собираясь вскочить и уйти. Лета отлично понимала, что характер этого юного оруженосца таков, что словами при нем играть ни в коем случае нельзя. Но что еще могла она сказать ему сейчас?
Однако из-за стола выскочил не Гуртен, а Орффа. Выскочил и встал у своего старшего друга за спиной, точно вассал, прикрывающий спину своего господина. Впрочем, Гуртен сделал вид, что не заметил этого.
— Госпожа моя, — снова обратился он к Лете, — ты должна учесть: мы не те, кого ты запросто можешь связать какими-то обязательствами!
Лета вздохнула. Терпение, терпение и еще раз терпение. Ткач должен быть уверен, что ни один узелок не испортит сотканное. Конец неприятному разговору положила Марсила.
— Уже поздно. — Она обняла Алану, и та тяжело уронила усталую головку ей на плечо. — Продолжим завтра с утра. Надеюсь, целого дня нам хватит, чтобы разрешить все вопросы?
Против этого, похоже, не возражал даже Гуртен. В очаг подбросили дров, сложив их так, чтобы горели как можно дольше, и устроились поближе к теплу. Лета, постелив прямо на пол свой плащ, тоже легла, но долго лежала без сна, ибо представителям ее народа на сон вообще требовалось очень мало времени. Закрыв глаза, она мысленно представляла себе то, что обнаружила здесь, и то, каким не раз видела замок в иные времена. Из прошлого она вызвала и старинных его обитателей, двигавшихся точно тени среди тех стен, где некогда жили полнокровной жизнью.
Вдруг какой-то странный звук нарушил ее дремотное состояние. Она открыла глаза. Кто-то из детей сел, отбросив в сторону сшитое из шкур одеяло. В мерцающем свете очага на мгновение стало видно лицо…
Ласта, сновидица!
У Леты было острое зрение, и мрак, царивший вокруг, не помешал ей увидеть, что глаза девочки закрыты, как у спящей. Не открыла она их и тогда, когда вдруг кивнула, словно отвечая на чей-то призыв, и поползла на четвереньках в темноту соседних помещений. Потом она встала на ноги и пошла, двигаясь все уверенней. Лета позволила девочке отойти подальше и последовала за нею.
Ласта уверенно шла по коридору в огромный зал приемов. Шары, вделанные в стены, больше не светились; повсюду царила тьма. Лета старалась не отставать от девочки. Может, все-таки разбудить ее? Нет, это слишком опасно. Да и необходимо узнать, что или кто ведет Ласту, кто поднял ее среди ночи? Они миновали зал приемов и вышли во двор замка.
По лестнице, ведущей на стену, Ласта поднялась, ни разу не споткнувшись. Луна неуверенно проглядывала сквозь летящие по небу облака, и этого света Лете было вполне достаточно. Ласта направлялась к тому самому верхнему выступу стены, где чуть раньше устроился Гуртен, стоя в дозоре.
Наконец девочка остановилась и медленно повернулась лицом навстречу открывшемуся за стеной простору. Затем рука ее коснулась парапета и, чуть постукивая, пробежала по нему пальцами. Посыпались искры, словно она изо всех сил ударила по каменной стене железным прутом, а не коснулась ее пальцами.
Лета откинула голову и глубоко вдохнула, раздувая ноздри и надеясь уловить знакомый, хотя и довольно слабый запах. Она успела взбежать по лестнице и остановиться у Ласты за спиной. И теперь вытянула руки и легонько коснулась кончиками пальцев ее висков.
Губы девочки вдруг растянулись в улыбке, больше похожей на звериный оскал; из уст послышалось слабое рычание. Но это же!.. Однако Лете и в голову не приходило, что новые захватчики окажутся так хорошо ей знакомы! А может, их появление — всего лишь симптом застарелого страшного недуга, грозящего эпидемией?
Лета чуть надавила пальцами на виски девочки, воздействуя плотью на плоть и собственной волей — на ее сон. Ласта замерла, перестав барабанить пальцами по парапету. Потом вдруг громко вскрикнула и, судорожно вздохнув, вся обмякла, словно жизнь вдруг разом покинула ее, а потом сползла на землю.
Но Лета не спешила хлопотать над потерявшей сознание девочкой. Сейчас важнее было предотвратить грозящую опасность. В том месте, где Ласта выкрикнула освобождающее заклятие, Лета снова поставила сторожа — на этот раз с помощью собственной воли усилив его настолько, что и сама чуть не свалилась без чувств рядом с Ластой.
Только после этого она опустилась возле девочки на колени.
«Совсем никуда не годится, — думала она, — что пришлось так поступить: это разбудит те силы, которые уже пытались сделать свой первый шаг».
И все же Ласта, невольно перешедшая на сторону противника и ставшая для него ключом, ибо не умела еще ни управлять своим даром, ни защищать его, была сейчас важнее всего. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы враг воспользовался этим ключом!
Лета взяла девочку на руки и, прижав к себе, укрыла своим плащом. Лицо Ласты было таким холодным, словно она лежала в снежном сугробе, но руки ее поразили Лету: теплые, почти горячие! Те силы, которые девочка не успела выпустить на волю с помощью освобождающего заклятия, теперь обратились против нее, пожирая ее душу. Она стонала и корчилась, но Лета держала ее крепко.