Девятая рота. Дембельский альбом
Шрифт:
Все останавливаются, на лицах ребят застыло удивленное выражение. Под тяжелым взглядом Олега Чугун неохотно снимает кольцо и с матерным криком отбрасывает его далеко в сторону…
— Давай, давай! — Лысый парень, сопровождавший Лютаева, слегка подтолкнул его в спину. — Что застыл, как памятник Дубенскому. Или телка в баре понравилась? Так у нее есть с кем перепихнуться, не раскатывай губу. Ха-ха-ха! Давай, вон туда проходи. — Он показал в сторону бильярдного зала.
— А как ее зовут? — спросил Лютаев.
— Не твоего ума дело. Проходи, не задерживай.
Прошли через бильярдную, до отказа набитую игроками и болельщиками, затем оказались в карточном зале. Здесь, за покрытыми зеленым сукном столами играли в покер. Потом они свернули и вошли в слабоосвещенный длинный коридор, в самом конце которого находились фешенебельные апартаменты, совмещающие и рабочий кабинет, и комнату отдыха, и, опять же, бар, только оформлены они были значительно круче, чем в общем помещении клуба.
Быкалов ждал Лютого в этих самых шикарных апартаментах, которым бы позавидовал сам Онассис. В интерьере огромной, больше похожей на танцзал комнаты преобладали зеленые тона. Торцевую стену украшал высокий, в рост человека, мраморный камин. Полку над ним поддерживали на согнутых в локтях руках две кариатиды, стилизованные под стриптизерок.
Сам авторитет полулежал в огромном кожаном кресле салатного цвета и курил толстую гавайскую сигару, потягивая из хрустального граненого стакана янтарного цвета виски… На других креслах и такого же цвета диванах расположились широкоплечие ребята в коротких черных куртках. Они с понятным в этой ситуации интересом принялись разглядывать Лютаева.
Один из парней встал, подошел к Олегу, профессиональными движениями обыскал и жестом фокусника достал у него из-за пояса на спине пистолет. Сделал он это буквально за одну секунду, с необычайной ловкостью. Потом он подвел Олега к стоявшему напротив шефа свободному креслу и вернулся на свое место.
— Ну, не прошло и года, как говорится! — воскликнул Быкалов, стараясь придать своему голосу максимум благорасположения. — Рад тебя видеть, боец! — Он с наигранным радушием протянул ладонь для рукопожатия.
Олег, чуть помешкав, подал свою.
— Присаживайся, Лютаев, разговор к тебе есть.
Олег погрузился в кресло, такое большое и мягкое, что он чуть было в нем не утонул.
— Как служилось, солдат?
— Нормально, — без особой охоты ответил Лютый, стараясь глядеть в глаза авторитету.
— Выпьешь? — Быкалов налил и протянул гостю полный стакан виски.
Лютый осушил его до дна, как будто это была газировка, даже не поморщился. От предложенной хозяином закуски отказался, заявив, что после первой не закусывает.
— Силен, бродяга! — довольно захохотал Быкалов, тут же оборвал смех и нацепил на лицо серьезное и сосредоточенное выражение. — Как дальше жить думаешь?
— Как или с кем? — решил уточнить Олег. — Вообще-то я сам по себе.
— Неправильно ставишь вопрос, парень. В этой жизни главное прибиться к стае, то есть, я хотел сказать — к коллективу. Один в поле не воин, как говорится.
— Я уже устроился на КрАЗ. Вы тоже мне работу предлагаете?
— Ну, не то чтобы работу… — как-то расплывчато начал объяснять Быкалов. — Зато у станка на заводе стоять не придется. Что-то вроде охраны, что-то вроде контроля…
— Кого охранять? Кого контролировать?
— Понимаешь, дружок, — Быкалов подвинул к нему кресло и положил ему на плечо свою покрытую черным ворсом руку. — Пока ты Родине служил, исполняя интернациональный долг, многое в нашем городе изменилось. Да и вся страна другой стала. Ворье процветает, а честные люди с голодухи мрут.
— А вы — тоже честный человек? — поинтересовался Лютаев.
— Ух ты, какой быстрый! Как понос! Ха-ха-ха! Что ж, отвечу. Я — честный, — без тени сомнения заявил он. — Вот ребята подтвердят — они свидетели. — Он широким жестом обвел свою команду.
Братки, смущенно улыбаясь, закивали головами, как цирковые кони.
— Что-то незаметно, чтобы вы тут оголодали от своей честности, — заметил Лютый, окинув взглядом окружающее великолепие.
— Прямой ты, солдат, как угол бани, — с осуждением в голосе отметил Быкалов. — А я повторю тебе, что я — честный. И поэтому с большим удовольствием давлю зажравшихся скотов, открывших кооперативы и цеха, коммерческие магазины и даже банки! А на каждом подпольном миллионере, на каждом жирном фирмаче сейчас партийный клоп сидит и кровь из него сосет. И партаппарат уже не хочет в бедности жить, ему хочется свои деньги тратить открыто. За границу ездить, дома строить и квартиры покупать, чтобы детям своим по закону завещать. Ты пойми, идет слияние власти и капитала. Теневая экономика уже больше легальной производит. Твоему КрАЗу скоро звездец придет, потому как его нарочно на бок заваливают, чтобы потом взять и поделить между своими. Ты посмотри на них! — Быкалов показал стаканом на парней, слушавших его с неподдельным интересом. — Они ведь тоже все как один афганцы. А кому они нужны в этой жизни? Кому? Вот он, Стыров… — Быкалов ткнул пальцем в рыжеволосого крепыша, сидевшего на диване у стены. — Он вернулся из армии в восемьдесят пятом. А служил под Кабулом, тоже, кстати, в десанте. Пришел домой, а мать, прикинь, повесилась, потому что с завода ее уволили по сокращению, а другой работы не найти. Оставила сиротами еще двух своих детей. В магазинах полки пустые, а закрытые продуктовые базы от жратвы ломятся. Справедливо это? Ты же вчера в магазин заходил. Кроме пойла что-нибудь там видел? Кому-то выгодно, чтобы все мы перепились и сдохли. А вот он, Махнов, — Быкалов показал на другого парня, совершенно лысого бугая, стоявшего у входа, в котором Олег признал давешнего водителя «паджеро». — Сапером был в Гардезе. Орден Красной Звезды имеет, как и ты, афганец. Одним из первых в Афганистан вошел. Набил там рожу пьяному замполиту. А замполит на него — с ножом. И сам же от того ножа подох. Прирезал его лысый. Чем, ты думаешь, все закончилось? Посадили его! Справедливо это? А я его с зоны вытащил, кусок хлеба дал! Ивашкин вон, у окна сидит паренек, видишь, с обожженным лицом. Танкист из Баграма. Мать давно умерла. А пока Иваш служил, отец спился и в психушку попал. Квартиру зятю второго секретаря горкома партии Шапкина отдали. Вернулся домой наш Ивашкин, а жить-то негде! И правды нигде не найти. Как тебе постанова? И, заметь, у каждого из этих ребят есть своя история.
— А если короче? — Лютого мало интересовали эти душещипательные рассказы.
Проблемы — что ж, проблемы у всех есть. У него своих хватает, и никого жалеть и гладить по головке он не собирается. В этой жизни каждый отвечает за себя.
— Будет тебе короче. Хочешь знать, чем мы занимаемся? Город наш Красноярск от швали и грязи зачищаем!
— Да что вы говорите? Типа, волки — санитары леса, что ли, — притворно удивился Лютаев.
— Точно, санитары мы, — обрадованный удачным сравнением, Быкалов пропустил мимо ушей издевательский тон Олега. — Мы на самом деле отнимаем деньги у богатых и перераспределяем их по справедливости. Нравишься ты мне, парень, и вот что я тебе скажу: иди ко мне в бригаду. Жить будешь, как белый человек, не обижу. Квартиру сделаем, машину путевую. Денег заработаешь, на ноги встанешь…
— Я подумаю.
— Думай, афганец. Только недолго. Не захочешь ты — на твое место другой придет…
Шагая к выходу из клуба и снова оказавшись в зале стриптиза, Лютый постарался пройти как можно ближе к бару, чтобы переговорить с девушкой, показавшейся ему знакомой. Вернее, заочно знакомой.
— Чугайнова? — спросил Олег, на мгновение задержавшись у стойки.
— Да… — Она удивленно посмотрела на него, продолжая трясти руками металлический полированный шейкер. — А мы разве знакомы? Вы кто?
— Вы жена, то есть, простите, вдова Чугайнова… — утвердительным тоном сказал Олег.
— Да, это я, — девушка побледнела и растерянно уставилась на незнакомого парня. — А вы знали моего мужа? — Шейкер выпал у нее из рук и покатился по полу.
— Служили вместе, — не вдаваясь в подробности, объяснил Лютаев.
Он вспомнил, как Чугайнов в сильном подпитии кричал, будто у нее все письма как под копирку, не понять, что на самом деле там с ней творится или что она вытворяет. Может, трахается со всеми подряд, пока он здесь, в Афгане, кровь проливает. И собирался домой после дембеля нагрянуть без предупреждения, чтобы ее застукать на любовнике и обоих на месте порешить. Слава богу, научили бесплатно, как это делается. Если бы Чугун узнал, где сейчас работает его законная жена, расчленил бы ее на пороге «Амальгамы»!