Девятиэтажка
Шрифт:
Доктор протянула неровно вырванный кусочек листа из блокнота, а Вадим не сразу, но принял его. Написанное от руки название улицы ни о чём ему не говорило.
– До скорого, – успела сказать доктор Попова, прежде чем Вадим захлопнул за собой дверь.
Выйдя на улицу, он сразу набрал матери. Вместо приветствия он услышал встревоженные крики чаек и вспомнил, что родители сейчас в Кучугурах у родственников.
– Здравствуй, дорогой! – раздался радостный голос. – Как ты? Как погода в столице?
– Нормально всё, – ответил Вадим, быстрым шагом направляясь к метро. – Мам, я был у твоего
– Ох, Вадик, ты молодец, что сходил! Твои нервы давно пора лечить! А доктор Попова…
– Доктор Попова, доктор Попова! – почти кричал парень. – Она какая-то ненормальная с совершенно непрофессиональным подходом!
– У неё уникальная методика, сынок.
– Да в чём? – искренне взмахнул длинной рукой Вадим и больно ударился о столб.
– Послушай, – нарочито тихо сказала мать. – Ты помнишь день, когда мы смотрели по телевизору, как сносят заброшенную телебашню в Екатеринбурге?
Вадим опешил от неуместности вопроса. Но он помнил, как год назад прямо перед отъездом родителей они сидели перед телевизором в его новой съёмной квартире, и смотрели на яркий экран, пока электрик в коридоре чинил перегоревшую проводку.
– Да, – ответил Вадим. – А при чём здесь она?
– Тебе кажется, что ни при чём, а я родилась не в Ессентуках, как ты или твой отец, а в Екатеринбурге. Башню строили, когда я заканчивала медицинский и была полна надежд. Мы с друзьями ходили раз в неделю на стройплощадку и смотрели как день за днём она росла. Мы обещали друг другу, что, когда она – самая высокая телебашня в мире – будет построена, я уеду по обмену в США, моя сестра – эмигрирует в Израиль, наш общий друг – переедет в Москву, а наш старший товарищ – защитит докторскую в екатеринбургской альма-матер. Эх…
– И что? – подгонял Вадим мать.
– Да ничего, – вздохнула та. – Но телебашню прекратили строить, когда я переехала в Ессентуки. А год назад снесли. А она была двести метров, представляешь?.. Такая высокая!
Вадим закатил глаза. Это был не первый раз, когда мать вспоминала о башне. Год назад в темноте квартиры она тихо плакала, смотря прямое включение из Екатеринбурга. Основание заброшенной телебашни взорвали, и та аккуратно обрушилась на земляную насыпь, сооружённую на берегу реки. Тридцатиметровый клык необрушившейся стены продолжил стоять, просматриваясь из-за грязных облаков пыли, поднявшейся от падения.
– Я не хочу, чтобы и твоя башня рухнула, – добавила мать.
– В Ессентуках не было такой башни.
– Да я знаю, – усмехнулась та. – Доктор Попова дала тебе адрес для следующего сеанса?
– Дала, – Вадим нащупал скомканный лист в кармане.
– Сходи, пожалуйста.
Парень тяжело вздохнул, но слыша, как обеспокоенный вздох матери заглушает крики чаек, согласился.
2
Он впервые услышал о метро Ховрино, прогуглив адрес с листка доктора Поповой. Перспектива пути в полтора часа чуть не остановила Вадима, но после нового звонка матери он побрился идеально заточенным опасным станком, достал проглаженную рубашку из старого шкафа и, закрыв тяжёлую входную дверь, направился в метро.
Прикинув расстояние, Вадим решил сократить дорогу через Шоссе Энтузиастов по МЦК. Он оказался в одном вагоне с розововолосой велосипедисткой, дедушкой, везущим на руках черепашку, и со странной дамой, кутающейся в меховую жилетку под леопарда в середине жаркого июля. Вместе они чуть не ослепли, проезжая мимо Москвы-Сити, сияющей и возвышающейся над заброшенными заводами, через которые проложили МЦК.
В незнакомом районе на северо-западе столицы стояли одинаковые ярко-оранжевые семнадцатиэтажные дома, построенные в середине нулевых. Вадим прошёл по берёзовому скверу и, не отрывая взгляда от поблекшего на летнем солнце экрана телефона, добрался мимо школ и детских садов до нужной улицы. Здесь, очевидно, начинался старый район, застроенный советскими серыми панельными девятиэтажками.
Старые липы мешали читать таблички на домах, но, спустя двадцать минут, Вадим нашёл нужный адрес.
«Почему не на Арбате? – думал он. – Эта Ирина позвала меня к себе домой? Ну, интересно. Бальзаковских женщин у меня ещё не было».
На обратной стороне листка оказался код от домофона, и Вадим очутился в тёмном подъезде, пропитанном затхлостью. Консьержки на месте не оказалось, но в адресе была указана первая квартира, так что найти её оказалось не сложно, тем более, что на первом этаже не было двери, отгораживающей лифты от квартир.
Несмотря на рекомендации матери, Вадим не доверял психотерапевту и на всякий случай нащупал складной нож в кармане. Оценив взглядом потёртую дверь с цифрой «1», он достал нож и развернул.
Звонок в дверь – никто не отвечает. На этаже ни слуху ни духу, полная тишина, звуковой вакуум буквально звенит в ушах. Вадим постучал, но и стук не разбавил влажно-тяжёлой тишины. Тогда он нажал на ручку, и дверь неожиданно легко подалась вперёд.
Вадим теперь сжимал нож в руке, другой – включая на телефоне фонарик. Внутри квартиры было темно, будто окна кто-то наглухо заколотил, хотя на улице стоял ранний вечер. Сделав шаг внутрь, Вадим крикнул:
– Алло! Доктор Попова? Вы здесь?
Чихнув от пыли и заметив вековые её клубы, перекатывающиеся под ногами, Вадим понял, что явно зашёл не туда: наверное, перепутал корпус дома. Сделав шаг назад, Вадим услышал тихий скрип, и свет из коридора исчез. Кто-то закрыл на ним дверь.
– Кто здесь? – резко обернулся Вадим, направляя вспышку на закрытую дверь.
Тишина. Вадим огляделся и проклял старый смартфон: фонарик не высвечивал ни черта. Даже ближайшую стену, и ту было не видно. Сделав шаг вперёд и ещё один, Вадим выставил руку вперёд, ища стену, но её не оказалось.
– Какого хрена? – шепнул под нос Вадим, делая ещё шаг вперёд, и ещё, и ещё.
Он хорошо был знаком с планировкой девятиэтажек. На этом углу этажа явно должна стоять однушка со стеной прямо напротив порога.
– Спокойствие, только спокойствие, – сам себе повторял Вадим, вернувшись назад и проверив, что входная дверь всё ещё не открывается.
Он пошёл дальше вперёд, по привычке сгибаясь, чтобы не удариться головой о низкие косяки.
«Вообще, я могу быть и в двушке, – решил Вадим. – Тогда сейчас я иду по коридору мимо ванной в кухню. Ещё чуть-чуть, и я наткнусь на стол или холодильник».