Девятихвостый демон
Шрифт:
– Полагаю, по этой же причине, я жил в приюте?
– От моего вопроса, Хокаге внутренне похолодел. Но ответил твёрдо.
– Наруто. То что я тебе сейчас расскажу, не должно выйти из этого кабинета.
– Прямой, немигающий взгляд в глаза.
– После гибели твоих родителей, тебя хотели взять на воспитание в клан Учиха, Микото Учиха, супруга главы клана и мать твоего друга Саске, была очень дружна с Кушиной и первые две недели, после нападения Лиса, ты прожил у них. Но остальные кланы и старейшины испугались чрезмерного усиления Учих, за счёт джинчурики и в результате забрали тебя у Микото. И честно говоря, я этому не препятствовал. В тот момент складывалась очень опасная ситуация, к тому же существовали определённые факты, заставляющие нас не доверять Учихам. За высвобождением девятихвостого и смертью твоей матери, а так же моей жены, которая принимала у неё роды, стоял кто-то обладающий шаринганом,
– В кабинете повисла тишина, от напряжения Хирузена едва стёкла на окнах не звенели.
Интересно получается. Я что же мог быть Учихой? Вернее им мог быть оригинальный Наруто. Не знал, не зал. А Саске оказывается мой молочный брат, раз уж я, вернее Наруто, две недели прожил в его клане. Кормить то новорожденного младенца надо и я не припоминаю чтобы у Саске были ровесники в клане Учиха. А ведь старик не соврал, кое что, само собой, не договорил, но сказал чистую правду. Ложь бы я почувствовал, не умеет Третий скрывать свои эмоции как Орочимару, да и сложно их скрыть от природного псионика, пусть и в прошлой жизни, опыт то остался. А способности к эмпатии у Курамы, пожалуй получше моих будут, демон как никак, а эта братия эмоциями вообще-то питается, у Курамы на них даже возрождение завязано. Так что, сейчас, помимо готовности усмирять взбесившегося джинчурики, от него несёт неприкрытым чувством вины за те своим действия. И это любопытно.
– Всё ясно.
– Я тяжело вздохнул, глядя на портрет Минато.
– Ну, я как-то так и думал... Ладно, это дело прошлого.
– От Хирузена пришла волна удивления и облегчения, причём чего было больше я сказать затруднялся.
– Но тогда я не вижу проблем с возрождением клана Узумаки. Ведь как я понял, всем игрокам главное это то, чтобы я не достался конкурентам, ну, а меня самого они вряд-ли воспримут себе ровней. Или я ошибаюсь?
– Опасно играю, но старику осталось жить всего месяц, так что можно рискнуть, вряд-ли он станет распространятся о деталях нашего разговора, а даже если и станет, не страшно. С приходом Пятой и после нападения Орочимару, расклад сил в деревне и за её пределами неизбежно поменяется. Ну, а сейчас мне главное получить официальное признание статуса и тогда, после смерти Сарутоби, уже можно будет действовать на другом уровне.
Сарутоби сделал морду лица кирпичом и в очередной раз, затянулся, внутренне ликуя. Ликовал он по очень простой причине, похоже старик очень серьёзно опасался что я взбрыкну, вплоть до срыва печати. И готовился долго убеждать меня в необходимости тех своих действий. Судя по всему он уже давно боялся, что в результате резкого поумнения, я сам проанализирую свою жизнь и приду к мысли, что неплохо бы угостить Коноху Бомбой Биджу. А тут ещё, якобы, шепчущий на ухо злобный Лис, наверняка также мечтающий приласкать любимую деревню. И опасался он не зря, будь на моём месте реальный Наруто, вполне возможно, что так бы и случилось. И в целом Сарутоби действовал правильно, лучше самому всё рассказать слегка сместив акценты, что-то выпятив, а о чём-то "забыть" упомянуть, а если не поможет, то есть заготовленная проповедь, ещё больше обеляющая Деревню, совмещённая с покаянием и посыпанием головы пеплом. Ну, а на самый крайний случай, если всё окажется бесполезно, то на то он и Хокаге, чтобы сразу суметь обезвредить джинчурики, до того как тот нанесёт существенный вред. Однако, всё прошло лучше некуда, Наруто всё понял и зла не держит, его куда больше волнует настоящее, да и не требует он ничего невозможного, только то, что ему и так принадлежит. Чем не повод для ликования?
В общем, дальше пошли торги, по результатом которых, я стал полноправным, официальным главой возрождённого клана Узумаки и решил проблему с наследством. Как я и предполагал, большую часть имущества Кушины и Минато захапали старейшины, ну и Хокаге кое-что перепало. А так как теперь отпираться смысла не имело, да и Сарутоби очень рассчитывал получить лояльный лично ему клан, а я прозрачно дал понять, что моя лояльность напрямую зависит от его честности, особенно в этом, насущном для возрождающегося клана, вопросе, то, наследство находящееся под контролем Хокаге я получил. Хоть и подозреваю, что всё же не в полном размере. Там были бумаги на землю, где стоял дом моих родителей, действительно разрушенный, вот только сомневаюсь, что Лисом, кое какие деньги и конечно свитки с техниками, сейчас хранящиеся в закрытой библиотеке. В свою очередь, Сарутоби получил в своё распоряжение полагающийся мне голос в совете кланов и обещание не трогать Хиаши, Копипаст таки заложил, а также повесил на меня обещание присмотреть за Конохамару, так как я для него сейчас идол номер один. Вот последний пункт вызвал больше всего споров, я просто боюсь это чудовище, но Третий, увы настоял. Клещ старый! Чтоб его! Мол всё фигня, ты справишься, к тому же как главе клана тебе нужен опыт и тому подобное, в общем, из кабинета я вышел угрюмым и задумчивым, но с катаной, из чакропроводящего металла, под мышкой. Хоть я и просил прямой меч, но просьбу они поняли своеобразно, катана действительно была прямой, но это была катана. Злобные, патриотичные азиаты, чтоб их. Ну вот почему катана? В Китае же использовали, вполне себе приличные, обоюдоострые мечи, на вроде Орочимаровского Кусанаги. Точно, как будет возможность сопру у Орочимару Кусанаги. А эту катану подарю Саске.
Отойдя от двери кабинета, я направился в приёмную или скорее это был зал ожидания, с удобными диванчиками и столиками. Там всё это время ждал страшно нервничающий Какаши, нервничал он с момента как привёл меня к Хокаге и даже за всеми барьерами, что окружали кабинет Третьего, то и дело чувствовалось его напряжение. Однако, стоило ему завидеть меня, как его единственный видимый глаз расплылся в улыбке. Помимо Какаши, в помещении обнаружилось ещё две личности Сарутоби Асума и Митараси Анко. Девушка живописно развалилась на диванчике с довольным видом уплетая медовые данго и запивая его зелёным чаем из алюминиевой банки. Асума же меланхолично курил, устремив взгляд в пространство.
– Привет чесной компании! Меня ждёте?
– Довольным голосом вопросил я, как только зашёл в помещение.
– Анко-чан, эта поза тебе так идёт.
– И скопировать пошленькую, глазную улыбку Какаши, я так долго тренировался перед зеркалом...
– Кха-кха-хр-кхм...
– Анко подавилась и ожидаемо закашлялась.
– Что ещё за "Анко-чан"?! Я между прочим особый джоунин, что ты себе позволяешь мелкий паршивец!?
– Девушка пылала праведным гневом, устремив на меня плотоядный и убийственный взгляд. Какаши и Асума, собравшиеся было поприветствовать меня, сразу после моего провокационного возгласа, синхронно решили претворится ветошью.
– Анко-чан, это звучит так мило.
– Мечтательно закатил я глаза к потолку, игнорируя ярость девушки.
– А вообще, я теперь не мелкий паршивец, а Наруто-сама!
– Многозначительно поднятый вверх указательный палец.
– Глава клана Узумаки! Пойдёшь ко мне в клан, Анко-чан? Я тебя удочерю и буду хорошим папой. Честно-честно!
Смазанная тень рванула ко мне, а через секунду к моей шее уже прислонился кунай, а в спину упёрлась грудь третьего размера. Всё-таки медленно, до сих пор воспринимает меня обычным генином, а ведь я ей жизнь спас, да и проклятую печать у неё контролирую, хи-хи. Но уклонятся, когда такая девушка хочет так прижаться... Я что больной? Анко плотно прижимаясь и даже облизнувшись, нежно зашипела мне на ухо:
– Значит удочеришь бедную Анко? И станешь хорошим папой? Кааак заманчиво...
– Кунай чуть надавил на кожу, выступила капелька крови.
– Если Анко-чан будет хорошей девочкой, то и Наруто-сама будет хорошим папой.
– От моего голоса и улыбки, у Какаши задёргался глаз, а Асума завис в долгой затяжке и оба старательно искали взглядом что-то важное на потолке.
Губы девушки расплылись в кровожадной улыбке, но вот эмоции совершенно не соответствовали внешности. Анко находилась в тупике и судорожно искала выход из ситуации, отреагировала то она на автомате, импульсивно, а теперь после того как я не проявил нужной реакции, девушка не знала, что делать. Тем более, она уже вспомнила наши прежние встречи, да и про проклятую печать наверняка тоже. Неприятное, должно быть, ощущение, знать, что парень которого ты сейчас дразнишь может в любой момент тебя подчинить. А главное, сам об этом знает, но ничего не делает. Сразу появляется ощущение, что это не ты играешь, а играют с тобой. Неприятная ситуация, во всех отношениях, а я не спешил её прекращать, как впрочем и форсировать события. Мне было интересно, да и "такое" положение меня более чем устраивало.
– Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!!
– Кунай благополучно исчез от моего горла, а Анко согнулась в заливистом смехе. Играла она великолепно, даже сама почти поверила, что ей весело, вот, что значит самовнушение. Молодец. Хотя жаль, что так быстро сообразила.
– Анко-чааан!
– Состроив рожицу обиженного ребёнка и подпустив в голос слезу, заговорил я.
– Ты ранишь меня в самое сердце! Я же с самыми искренними намерениями!
– Вот я скотина и ведь даже не вру. Анко захохотала ещё сильнее и теперь уже искренне.
– Какаши-сааан!
– Джоунин аж подпрыгнул.
– Нас с Вами опять обижают!
– Глаз Хотаке выражал одну мысль "ЧЕГО?", а я уже совсем другим голосом, скорчив заговорческую и злобную гримасу, продолжил: - Предлагаю пойти по стопам Саске! И сотворить страшную Мстю! Держите её! А я буду щекотать!