Девятнадцать минут
Шрифт:
Она была уверена в этом еще и потому, что ее отец был судьей высшего суда. Алекс помнила, как каталась на его вращающемся кресле, считала канцелярские скрепки, водила ногтем большого пальца по зеленой фетровой поверхности его идеально чистого пресс-папье, пытаясь выцарапать решетку. Как поднимала трубку и разговаривала с гудком. Она притворялась. А потом неизбежно входил отец и бранил ее за то, что она тронула карандаш, или папку, или – Боже сохрани – его самого.
На ее поясе опять завибрировал пейджер.
– Послушайте, мне сейчас нужно поехать
– У судей нормированный рабочий день, – добавил Уит. – В котором часу Джози возвращается из школы?
– Уит…
– Подумай об этом, – сказал он и повесил трубку.
– Питер, – вздохнула мама, – ну как так получилось, что ты опять ее потерял?
Она обошла отца, который наливал себе кофе, и начала рыться в навесном шкафчике в поисках коричневого бумажного пакета для завтрака.
Питер терпеть не мог эти пакеты. Банан никогда не помещался, и бутерброды всегда давились. Но что ему еще оставалось делать?
– Что он потерял? – спросил отец.
– Свою коробку для завтрака.
Мама начала наполнять пакет – фрукты и пакет с соком на дно, бутерброды сверху. Она взглянула на Питера. Который не ел свой завтрак, а ковырял ножом бумажную салфетку. Он уже нацарапал буквы «X» и «Т».
– Если будешь копаться, опоздаешь на автобус.
– Пора уже становиться ответственным, – заметил отец.
Когда отец говорил, Питер представлял его слова в виде дыма Они на мгновение повисали в воздухе и тут же исчезали. – Ради бога, Льюис, ему же только пять лет.
– Я не помню, чтобы Джойи трижды терял коробку для завтрака в течение первого месяца в школе.
Питер иногда наблюдал, как отец с Джойи играли в футбол на заднем дворе. Их ноги работали, словно взбесившиеся поршни – вперед, назад, вперед, – будто они танцевали с мячом. Когда же Питер пробовал присоединиться к ним, его преследовало одно разочарование. В последний раз он случайно забил гол в свои ворота.
Он через плечо посмотрел на своих родителей.
– Я не Джойи, – сказал он, и хотя никто ничего не ответил, он услышал ответ: «Мы знаем».
– Адвокат Корниер?
Алекс подняла глаза и увидела перед своим столом бывшего клиента с улыбкой до ушей.
Она не сразу его узнала. Тедди МакДугал или МакДоналд, что-то вроде этого. Она вспомнила: его обвиняли в том, что он избил жену. Они с женой напились и подрались. Алекс добилась его оправдания.
– У меня есть для вас кое-что, – сказал Тедди.
– Надеюсь, ты ничего мне не покупал, – ответила она, и это было искренне, поскольку этот человек с севера жил в такой бедности, что пол в его доме был земляным, а морозилка была забита животными, которых он добыл на охоте. Алекс не была поклонницей охоты, но понимала, что для некоторых ее клиентов – таких, как Тедди – это было не развлечение, а способ выживания. Именно поэтому судимость могла нанести ему сокрушительный удар – у него отобрали бы огнестрельное оружие.
– Я
– А сюда нельзя это принести?
– Нет, не получится.
«Прекрасно, – подумала Алекс. – Что же может лежать у него в грузовике, что он не может принести?»
Она последовала за Тедди на парковочную площадку и в кузове грузовика увидела огромного убитого медведя.
– Это для вашей морозилки.
– Тедди, он огромный. Ты мог бы есть его всю зиму.
– Да, черт возьми. Но я вспомнил о вас.
– Спасибо тебе большое. Я действительно ценю твой поступок. Но я не… не ем мяса. А мне бы не хотелось, чтобы это мясо пропало. – Она тронула его за рукав. – Я очень хочу, чтобы ты его забрал.
Тедди прищурился от солнца.
– Ладно.
Он кивнул Алекс, забрался в кабину и выехал на дорогу, а медведь бился о борта кузова.
– Алекс!
Она обернулась и увидела в дверях секретаршу.
– Только что звонили из школы твоей дочери, – сказала она. – Джози в кабинете директора.
Джози? У Джози проблемы в школе?
– За что? – спросила Алекс.
– Она отлупила мальчишку на площадке.
Алекс направилась к машине.
– Скажи им, что я уже еду.
По дороге домой Алекс украдкой поглядывала на дочь в зеркало заднего вида. Сегодня утром Джози отправилась в школу в белом свитере и брюках песочного цвета. Теперь же свитер был перемазан грязью. Из хвостика выбились пряди волос. На локте была дырка, а из губы все еще шла кровь. Но удивительно было то, что Джози отделалась легче, чем тот мальчишка, с которым она подралась.
– Пошли, – сказала Алекс, отводя дочку наверх в ванную. Здесь она осторожно сняла с нее рубашку, промыла царапины, заклеила пластырем. Затем села перед Джози на мохнатый коврик.
– Поговорим?
Нижняя губа Джози задрожала, и она расплакалась.
– Это из-за Питера, – сказала она. – Они все время к нему цепляются, обижают его. Поэтому я хотела, чтобы сегодня все было наоборот.
– Разве на площадке не было учителей?
– Воспитатели.
– Нужно было сказать им, что Питера дразнят. То, что ты побила Дрю, в первую очередь значит, что ты такая же плохая, как и он.
– Мы говорили воспитателям, – пожаловалась Джози. – Они сказали Дрю и остальным ребятам оставить Питера в покое, но те не послушались.
– Потому, – подытожила Алекс, – ты сделала то, что считала лучшим?
– Да, для Питера.
– Представь, что ты бы всегда так поступала. Например, если бы тебе понравилась чья-то куртка, ты бы ее забрала?
– Это значит украсть, – сказала Джози.
– Точно. Именно поэтому существуют правила. Нельзя нарушать правила, даже если кажется, что все остальные это делают. Потому что если ты нарушишь – если мы все будем их нарушать, – мир превратится в очень страшное место. Место, где воруют куртки, бьют людей на площадке. Вместо того чтобы поступить как лучше, иногда приходится поступать правильно.