Деяния святых Апостолов
Шрифт:
Когда ликторы доложили начальству об этих обстоятельствах, те испугались (38), пришли в тюрьму, чтобы принести извинения, и, выведши, как и просили миссионеры, просили удалиться из города во имя общественного спокойствия (39). Павел и Сила так и сделали, предварительно вернувшись к Лидии, чтобы повидаться с членами церкви, поддержать их и попрощаться. И отправились (40), хотя и без Луки (20:5), довольные тем, что были оправданы официальной властью, а их миссия была очищена от порочивших ее подозрений в беззаконных действиях.
г. Объединяющая сила Евангелия
Трудно представить себе более неоднородную компанию, чем женщина, живущая своим трудом, служанка–рабыня и темничный страж. Они отстояли немыслимо далеко друг от друга как в расовом, социальном, так и в психологическом отношении. Однако все трое изменились под влиянием одного и того же Евангелия и вошли в одну и ту же Церковь.
Сначала рассмотрим их национальную принадлежность. Город Филиппы являлся космополитическим городом, сначала греческим, потом римским, причем он располагался неподалеку от знаменитой Эгнатиевой дороги, Протянувшейся с востока на запад. Лидия была азиаткой, но не в современном смысле этого слова, а просто потому что происходила из Малой Азии. В Филиппах она была иммигранткой, а не местной жительницей. Служанка, предположительно, была гречанкой и жила в том городе постоянно. Она могла быть и иностранкой, поскольку рабов привозили отовсюду, но в истории об этом ничего не говорится. Стражник, как все стражники в то время, был отставным солдатом или армейским ветераном и, как все чиновники в государственном управленческом аппарате римской колонии, несомненно сам был римским гражданином. Все они были воспитаны в разной культурной среде, но в политическом отношении были объединены Римской империей. И теперь они нашли еще более глубокое единстве во Христе Иисусе.
А теперь обратим внимание на различия в их социальном прошлом. Лидия, по всей видимости, была состоятельной женщиной, которая зарабатывала на жизнь тем, что мы шутливо называем «торговлей тряпками». У нее определенно имелся большой дом, где она могла разместить кроме собственных домочадцев еще четырех миссионеров (15). Девушка–рабыня происходила из противоположной прослойки социального спектра. В общественном сознании невозможно пасть ниже, чем попасть в положение раба. У нее не было ничего, она не владела даже собой. У нее не было собственности, не было свободы, прав, и даже права на собственную жизнь. Те деньги, что она зарабатывала предсказаниями, отправлялись прямиком в карманы ее хозяев. А стражник по своему социальному положению стоял где–то между этими двумя женщинами. Хотя у него был ответственный пост в городской тюрьме, он был всего лишь подчиненным в правительственной структуре. Можно сказать, что он принадлежал к респектабельному среднему классу. И все эти люди стали членами только что основанной церкви в Филиппах, подчинясь ее правилам, которые были одинаковы для всех без различий. Глава еврейской семьи на протяжении многих веков каждое утро начинал с молитвы, в которой благодарил Бога за то, что Он не создал его язычником, женщиной или рабом. И вот здесь мы видим представителей этих трех презренных категорий, искупленных и объединенных во Христе. Ибо истинно, как лишь недавно писал Павел галатам, «нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все… одно во Христе Иисусе» (Гал. 3:28).
И в заключение рассмотрим их личные нужды. О Лидии можно сказать, что она имела интеллектуальные интересы. По крайней мере Лука указывает, что она «слушала» (14, дословно: «все время слушала»). Господь открыл ей сердце (имеется в виду ум), чтобы она поняла то, о чем говорил Павел, точно так же, как Он открыл ум Своих учеников к уразумению Писаний (Лк. 24:45). Возможно, в самом начале она была разочаровавшейся восточной женщиной, которую привлек иудаизм. Однако она и в нем не находила удовлетворения. У девушки–служанки имелась психологическая нужда. Ведь в ней сидел злой дух, которого нужно было изгнать, а состояние одержимости тогда, как и теперь, приводит к ужасным психологическим последствиям. Она утратила свою индивидуальность, свою личность как человеческое существо. Если в социальном плане как рабыня она принадлежала своим хозяевам, психологически и в духовном плане она принадлежала тому духу, который контролировал ее. Она находилась в двойных узах. Но, обретя Христа (ибо я думаю, что Лука имеет в виду не только ее освобождение от власти духа, но и ее обращение), она обрела себя. Она снова стала цельной личностью. В отношении же стражника можно сказать, что его нужда была моральной. По крайней мере, мы знаем, что его совесть не была спокойной, поскольку вопрос «как спастись» прозвучал как крик души. Нужды людей с течением времени не меняются в значительной степени, но Иисус Христос может удовлетворить каждую нужду и исполнить все наши надежды.
Чудесно наблюдать на примере Филипп и всеобъемлющий характер призыва Евангелия (оно достигает самых разных людей), и его объединяющий эффект (как оно объединяет верующих в одну Божью семью). Конечно, Евангелие также и разделяет общество, потому что кто–то отвергает и его, и тех, кто принял его, но оно объединяет людей, принимающих благую весть. Лука заканчивает свою филиппийскую историю трогательным обращением к «братьям» (40). Богатая женщина, эксплуатируемая девушка–служанка и простой римский стражник вместе вошли в братско–сестринские отношения друг с другом и с остальными членами церкви. Верно, они испытывали определенное напряжение, и в своем более позднем Послании к Филиппийцам Павлу пришлось назидать их, прося «стоять в одном духе» и «иметь одни мысли, иметь ту же любовь, быть единодушными и единомышленными» (Флп. 1:27; 2:2). И все же все они принадлежали к одному братству Христа. Нам, живущим в век социальной разобщенности, также нужно проявлять в своей жизни объединяющую силу Евангелия.
2. Миссия в Фессалонике (17:1–9)
«Прежде пострадав и быв поруганы в Филиппах», Павел и Сила получили силу от Бога проповедовать Евангелие в Фессалонике. Об этом они писали в своем первом Послании к Фессалоникийцам (1 Фес. 2:2). Кальвин писал о «непобедимой смелости ума и неутомимом терпении креста» Павла [340] . От Филипп до Фессалоники лежал путь длиной в сто миль по Эгнатиевой дороге, все время в юго–западном направлении.
Они прошли чрез Амфиполь и Аполлонию (1а), не останавливаясь в этих городах, только, возможно, на ночевку, ибо их пунктом назначения была Фессалоника, столица провинции Македонии. Это был портовый город, расположенный на берегу Термейского залива (Салоникский залив). Стоящий на перекрестке морского пути через Эгейское море и Эгнатиевой дороги по суше в юго–западном направлении, город был цветущим торговым центром, гордившимся статусом свободного города с 42 г. до Р. X. Там тоже была Иудейская синагога (16). Павел, по своему обыкновению (даже после решения «обратиться к язычникам», 13:46), вошел к ним и три субботы говорил с ними из Писаний, благовествуя (2а).
340
Кальвин, II, с. 91.
Хотя Павел и его друзья, должно быть, пробыли в Фессалонике несколько месяцев, что явствует из его Посланий, хотя большинство вновь обращенных ранее были язычниками, и даже идолополонниками (1 Фес. 1:9–10), Лука все внимание сосредоточивает на его благовестии иудеям, которое продлилось всего три недели.
Сначала Павел говорил с ними из Писаний, открывая и доказывая им, что Христу (т. е. ожидаемому Мессии) надлежало пострадать и воскреснуть из мертвых (26—За). Такова была обычная христианская Благая весть для иудеев. Пример этому показал Сам Иисус, как говорит об этом Лука. Во время Своего служения Он постоянно предсказывал, что Сыну Человеческому надлежит пострадать, умереть и воскреснуть (напр.: Лк. 9:22). Затем после Своего воскресения, встретив Своих учеников по дороге в Эммаус, Он упрекнул их за то, что они сомневались в пророческих свидетельствах, которые Он изъяснил им «во всем Писании», говоря, что «надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою» (Лк. 24:25–27). Во второй раз он вновь напомнил об учении Ветхого Завета, где говорится о том, что «так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых в третий день» (Лк. 24:44–46). Естественно, это стало сердцем апостольской kerygma, которую Петр развивал в день Пятидесятницы (2:22 и дал.) и которую Павел впоследствии подытожил (13:26 и дал.). Нет сомнений, что в фессалоникской синагоге Павел обратился к тем же страницам Писаний, которые он цитировал в предыдущих своих проповедях, особенно к Псалмам 2:1–7; 15:8–11; 109:1; 117:22; к Книге Пророка Исайи 52 — 53 и, возможно, к Второзаконию 21:22–23.
Затем Павел подошел к тому, что Сей Христос есть Иисус, Которого я проповедую вам (36). То есть, он рассказал историю Иисуса из Назарета: Его рождение, жизнь и служение, Его смерть и воскресение, Его вознесение и дар Духа, Его настоящее правление и будущее возвращение, Его дар спасения и грядущий суд. Несомненно, в своей проповеди Павел показал все спасительное служение Иисуса от начала до конца.
В–третьих, он отождествил исторического Иисуса с Христом из Писаний, смело заявляя: Сей Христос есть Иисус (36). Это был типичный «пешер», или система доказательства с использование модели «это есть то» на основе Ветхого Завета, как делал Петр в день Пятидесятницы (2:16). Следует отметить, что греческий глагол доказывая в начале 3 стиха — это paratithemi. Поскольку дословно он значит «поставить рядом», его можно отнести к аргументации Павла в значении «поставить исполнение рядом с пророчеством» [341] . В любом случае, отождествление реальной истории с Писанием, Иисуса со Христом было существенным аргументом в апологии Павла. Такое отождествление остается неотъемлемой частью христианского свидетельства и в наши дни, ибо теперь некоторые богословы пытаются отделить исторического Иисуса христианского Евангелия от богословского Христа, познаваемого духовным опытом верующего.
341
Брюс, «Английский», с. 343.
Далее Лука рассказывает о реакции людей на благовестие Павла. С одной стороны, поскольку Евангелие проповедано «было не в слове только, но и в силе и во Святом Духе» (1 Фес. 1:5), многие уверовали. Например, некоторые из иудеев уверовали, убежденные тщательно подобранными аргументами Павла, и присоединились к Павлу и Силе у может быть, покидая синагоги, чтобы стать членами христианской домашней церкви, как из Еллинов, чтущих Бога, великое множество, так и из знатных женщин не мало (4). Поскольку выражение «еллины, чтущие Бога» звучит тавтологией (все «чтущие Бога» являются язычниками), Лука, возможно, имеет в виду две группы (чтущих Бога и Еллинов), а не одну, как указывает Западный текст и подтверждает Уильям Рамсей [342] . В таком случае, обращенные были представителями четырех слоев общества — иудеев, греков, богобоязненных и знатных женщин. Среди них были Аристарх и Секунд, которые впоследствии стали спутниками Павла в его путешествиях, а Аристарх — даже его товарищем по заключению (20:4; 27:2) (Кол. 4:10).
342
Рамсей, «Святой Павел», с. 227.
С другой стороны, неуверовавшие Иудеи, возревновавши и взявши с площади некоторых негодных людей (деревенских, безграмотных людей или бездельников), собрались толпою и возмущали город и, приступивши к дому Иасона, поскольку они остановились в доме Иасона (см. стих 7), попытались вывести их к народу (5). «Толпа» здесь переводится как demos, что можно отнести к «народному собранию» (ИБ), или гражданскому совету, чем Фессалоника, будучи свободным городом, справедливо гордилась. Не нашедши же их, т. е. миссионеров, повлекли Иасона и некоторых братьев к городским начальникам (politarchas) (6а). Точность Луки в том, что он называет городских магистратов «politarchas», подтверждается рядом источников из македонских надписей того времени. «Из пяти надписей, относившихся к Фессалонике, стало ясно, что в первом веке от Р. X. городом правил орган правления, состоявший из пяти politarchas» [343] . Обвинение против Павла и Силы было очень серьезным: Эти всесветные возмутители [всесветные — oikoumene, «населенная» земля на языке Римской империи] пришли и сюда (6а), а Иасон принял их; и все они поступают против повелений кесаря, почитая другого царем, Иисуса (7). И встревожили народ и городских начальников, слушавших это (8). Общее обвинение, выдвинутое против миссионеров, сводилось к тому, что они были возмутителями спокойствия в городе (6). Это не значило (в известном смысле, принятом в АВ), что они «возмущали покой и всех будоражили», но своими действиями производили радикальный общественный череворот. Глагол anastatoo имеет революционный оттенок ч используется в 21:38 при описании египетского террориста, который организовал мятеж. Таким же образом, Павел и Сила обвинялись в государственной измене.
343
Лонгнекер, «Деяния», с. 469.