Дейр
Шрифт:
Оказалось, что молния ударила в него во время бури, разразившейся в тот момент, когда разгорелась битва с напавшими на деревню вагарондитами. Из-за нее и воспламенился замок. И то же касается пожара. Он был исключительно на совести налетчиков.
Той же ночью Улисс вышел наружу из своих новых покоев в замке. Взглянул на небо и подивился, что находится на Земле, хотя каким образом он мог оказаться где-то еще? Но если он на Земле, то какой же сейчас год?
Звезды образовывали непривычные конфигурации, Луна казалась больше, словно стала ближе к Земле. Это было уже не голое серебристое тело, как в 1985 году. Она была голубой и зеленой, покрытой клубящимися белыми облаками и напоминала скорее землю, видимую
Если исходить из этого, но не из того, что он еще жив, то с 1985 года минули века, а то и множество миллионов лет.
Да и на то, чтобы домашние животные эволюционировали в разумные существа, способные создать гуманоидную цивилизацию, требуется миллион лет. Характерная для вуфеа внешность сиамских котов могла быть просто обманчивой. Не исключено, что у них имелся какой-то иной предок. Во всяком случае, животные его времени были слишком специализированными, их эволюция зашла в тупик. Двуногие вуфеа могли развиться, например, из енотов, с которыми имели много общего. Но чтобы человекоподобное существо образовалось вдруг из кисок его времени, в это трудно было поверить.
Так что, вероятнее всего, вуфеа и енотообразные, а вместе с тем и кошкообразные вагарондиты произошли от енотов или даже от приматов — лемуров, к примеру. Хотя и это представлялось Улиссу сомнительным. Почему в таком случае у них хвосты? Эволюция уничтожила хвосты у высших обезьян. Зачем же она оставила их этим созданиям?
Да здесь и не существовало другой животной особи. Правда, быль лошади — в миниатюре чистокровные рысаки его времени. Как правило, они обитали на равнинах. Некоторые жили в лесу. Они служили пищей вуфеа, которым пока не приходило в голову ездить на них. Попадались животные с жирафоподобной шеей и изящной мордочкой и питающиеся листьями деревьев. Он мог бы поклясться, что произошли они от лошади. Иногда встречалась белка-летяга, она в точности была, как летучая мышь. Попадалась еще птица двенадцати футов ростом, на очень толстых ногах, ее предком служил маленький юго-западный роадриниер.
Впрочем, он встречал множество других животных, напоминавших тех, которых он знал когда-то в той, прежней жизни. Авина расспрашивала его о том, как он жил до того, как превратился в камень. Он подумал, что лучше рассказать немного, прежде чем она сама догадается. В свою очередь она ему рассказала несколько преданий о Вувизо. Оказывается, он был одним из древнейших богов, единственным пережившим ужасную битву между вуфеа и Вурутаной, Великим Пожирателем. Вурутана победил, и все их боги были уничтожены. Все, за исключением Вувизо. Он бежал, чтобы обмануть врага, преследовавшего его, и превратился в камень. Тогда Вурутана схватил камень и спрятал его под горой, где никто не мог его отыскать. Потом Вурутана решил захватить всю Землю.
Между тем Вувизо лежал в сердце горы, бесчувственный и неподвижный. Вурутана был доволен. Но время размыло скалу, река унесла Каменного Бога в каньон и похоронила на дне глубокого озера. Землетрясение затем опрокинуло озеро, вода ушла, и вуфеа обнаружили, как им и было предсказано ранее, Каменного Бога. Сменилось много поколений, прежде чем ударила молния, которая вернула его к жизни, освободив Вувизо из каменного плена.
Улисс — Поющий Медведь — не сомневался, что в этом мифе была доля правды.
В 1985 году — сколько же прошло времени! — он был биофизиком, работал над проектом Ниоби. Он оказался на полпути к Эф. Ди. в соседнем Сиракузском Университете. Целью проекта было создание “морозильника”, как говорилось в обиходе. Механизм, который он изобрел, способен был останавливать на заданное время движение атомов и молекул. Частицы материи, подвергнутые воздействию “заморозки”, обращались в микроскопические статуи. Ни кислоты, ни огонь, ни радиация не могли их разрушить. В механизм были заложены две взаимоисключающие возможности: способность убивать и способность возрождать — “луч жизни” и “луч смерти”, но пока до практического применения было далеко, потому что для самого короткого действия требовалась гигантская энергия.
Опыты производились на земляных червях, крысах. В то утро, когда Улисс впал в свой долгий сон, он облучал морскую свинку. Если бы эксперимент удался, назавтра он повторил бы его на пони.
Словом, все шло, как всегда. Улисс сидел за своим столом, готовый в любую минуту подскочить к пульту управления, за которым неотступно следил. Подали энергию, и “морозильник” включился. Улисс следил за пультом, на котором были расположены индикаторы мощности, датчики, измерители и другие приборы.
Вдруг стрелка индикатора мощности качнулась к красной черте. Операторы вскрикнули. Улисс увидел, что стрелку зашкалило, и это все, что он помнил. Очнулся он в горящем замке.
А случилось вот что: подвела какая-то деталь в механизме, и он взорвался, дав тонкий концентрированный луч, который казался даже теоретически невозможным. Улисса — Поющего Медведя — задело, “заморозило”. Спаслись ли остальные или тоже превратились в камень, он не знал. И никогда не узнает.
Он стоял, как статуя, сделанная из самого прочного в мире материала. Проходили века, и он оставался бы тем же, даже если бы Солнце взорвалось, разнесло Землю, забросив его в космос, к далеким звездам. Во всяком случае, он понял одно — случилось невероятное, его перебросило на миллионы, а может быть, триллионы триллионов лет вперед За это время исчезла одна галактика и сформировалась другая. Возможно, он оказался внутри новой звезды и его выбросило в космос, а затем вогнало глубоко в землю. Потом лежал, пока океаны превращались в соленую материю. Континенты трескались, раскалывались и уплывали друг от друга, дрейфуя по планете. И его поднимали растущие горные гряды, выбрасывало землетрясениями, швыряло вулканами, выветривало эрозией. Пока он наконец не оказался в руках вуфеа. А они возвели его на гранитный трон. И потом, благодаря то ли удару молнии, то ли сроку действия заморозки, он в мгновение ока ожил. И так быстро, что его сердце, остановленное Бог знает на сколько веков, вновь заработало, даже не подозревая, что молчало несколько тысячелетий.
Он считал, что обладает живым воображением, и все-таки он не мог представить себе этот мир, в котором оказался. Ему казалось, что он находится на Земле, и неважно, как это произошло. Слишком много оказалось общим. Здесь была та же Луна, какую он помнил, а лошади, кролики и большинство насекомых ничуть не отличались от тех, что обитали на Земле. Правда, Поющий Медведь все же не был уверен, что он немного не сбрендил. Но после того, как первое потрясение прошло, его стало одолевать одиночество.
Было довольно тяжело сознавать, что все твои современники превратились в прах сотни тысяч лет назад. Осознавать это казалось невыносимо.
Правда, он не мог с уверенностью сказать, что он на Земле единственный человек, и только это удерживало его от отчаяния.
Впрочем, он был не одинок. У него оказалось много собеседников, даже если они подчас вызывали у него отвращение, казались жестокими, а язык их загадочным.
Их отношение к нему, как к божеству, делало близость между ними невозможной. Исключением была только Авина. Она глядела на него с обожанием, но не теряла чувства юмора. Хотя и постоянно твердила, что ей не следовало говорить то-то и так-то, не то Вувизо разгневается. Улисс уверял ее, что божество не гневается по таким пустякам.