Дейр
Шрифт:
От мысли, что эти удивительные корабли были его детищем, у него перехватило горло. Улисс гордился, несмотря на то что машины получились слабее и уязвимее тех, что он когда-то задумал. Летучие могли летать над дирижаблями и сбрасывать на них бомбы. Но они не смогут сделать этого, пока он не спустится ниже. Сейчас корабли поднимались и не остановятся, пока не наберут тридцать тысяч футов. Там воздух слишком разрежен для летучих, и они не смогут подобраться к дирижаблям.
Если верить полученной информации, их цель находилась в центре Дерева. Боль сильнее лжи, а захваченные во время первого и второго рейдов летучие испытали много боли. Правда, двое молчали до самой смерти, но остальные поклялись, что говорят правду. Улисс прихватил с собой пару летучих, которые еще могли говорить. Пусть покажут ориентиры.
Внизу, до самого горизонта, тянулись переплетения серых ветвей Дерева. То тут, то там в водных потоках отражалось солнце, сверкали яркие оттенки поселившихся на Дереве кустов и растений. Вдруг из самой чащи зеленых джунглей поднялось бледное розовое облако — необъятная стая птиц, населявших густой виноградник между двумя могучими ветками. Розовое облако пролетело между стволами, опустилось и исчезло в другом винограднике.
С верхней палубы в гондолу спустилась Авина — прекрасная, как бывает прекрасна только сиамская кошка. Теперь, когда Зеби и Фанус с ними не было и она могла ухаживать за своим Повелителем, Авина просто мурлыкала от удовольствия. Улисс разрешил ей лететь с ним, несмотря на то, что шанс вернуться у них был не больше, чем один к четырем. Она бы обиделась, попроси он ее остаться, и стала бы срывать злость на обеих женщинах. Кожаный ремешок с голубыми символами мальтийцев свисал с шеи Авины, на талии болтался каменный нож. Но главное — защитные очки! Улисс сделал их обязательным атрибутом вооруженных сил. Вообще-то в них не было особой нужды, просто они напоминали ему воздухоплавателей его времени. Ностальгия по Первой мировой войне, видимо.
— Повелитель, — сказал Авина, — это гораздо лучше, чем карабкаться по Дереву и вести плоты среди крокодилов и гиппопотамов.
Он рассмеялся.
— Верно! Но не забывай, что, возможно, нам придется возвращаться домой пешком.
“В лучшем случае”, — добавил он про себя.
Авина подвинулась к Улиссу, ее бедро коснулось его тела, хвост несколько раз обвился вокруг его ног. В гондоле было слишком много шума, чтобы услышать ее урчание, и она стояла не так близко, чтобы его почувствовать. Но он мог поклясться, что Авина урчала от удовольствия.
Он отодвинулся: сейчас не время думать о ней. Командование десятью кораблями поглощает слишком много сил. Конечно, он тренировал экипажи, но все равно — они были новичками. Пока все шло довольно гладко. На этой высоте они сели ветру на хвост и увеличили скорость до пятидесяти миль в час. Значит, можно было достигнуть цели за восемь часов вместо шестнадцати. Улисс дал моторам несколько часов отдыха, двигаясь только по ветру, стремясь достигнуть города дулуликов за два часа до заката. Этого времени достаточно для задуманного плана.
Дерево неслось под ними подобно безбрежному серо-зеленому облаку. Иногда они пролетали там, где ветки не пересекались, и тогда было видно дно этой гигантской пропасти. Что за колоссальное создание! Мир не знал ничего подобного за все четыре миллиарда лет своего существования! Разве не позорно уничтожить такое существо?
То здесь, то там Улисс видел крошечные длиннокрылые фигурки дулуликов. Они знали, что корабль Каменного Бога и нешгаев летит к их городу. Спрятавшись в джунглях, кожекрылый наблюдал за десятью серебристыми иглами, летящими над их головой. Им не нужно было слать курьеров. Давным-давно они передали новость через импульсные диафрагмы и нервные волокна самого дерева.
Может быть, дулулики даже заранее знали, когда полетят корабли. У них было много шпионов, а еще они наверняка подкупили рабов и кое-кого из нешгаев. Коррупция и предательство присущи всем разумным, в этом люди не одиноки.
Авина снова прижалась к Улиссу, и он потерял нить своих мыслей.
Шли часы, не занятые командирскими заботами. Внизу медленно сменялись декорации. Разнообразия было мало, лишь слегка варьировалась форма переплетения лиан, уменьшалась или увеличивалась высота стволов, изменялась расцветка птичьих стай: розовых, зеленых, алых, лиловых, оранжевых, желтых…
Солнце достигло зенита, и Улисс приказал сбавить скорость. В гондоле наступила полная тишина, лишь иногда слышались тихие голоса офицеров, шарканье ног нешгаев или сипение воздуха в их хоботах, урчание нешгайских желудков, покашливание людей. Доносились и более характерные звуки — поскрипывала жесткая оболочка гондолы.
Солнце клонилось к горизонту, когда Улисс приказал помощнику принести пленного дулулика. Им был Кустух, испуганный человечек, со связанными за спиной руками и сшитыми вместе крыльями. Немного огня, лизнувшего кожу, отразилось жаром в его глазах.
— Мы должны видеть город, — сказал Улисс. — Покажи его мне.
— Связанными руками? — горько усмехнулся Кустух.
— Кивни, когда я укажу верное место, — отозвался Улисс.
Большинство стволов достигало десяти тысяч футов, где, казалось, они взрывались зеленым грифом. Через десять миль будет ствол, достигавший тридцати тысяч футов. На нем, в гуще ветвей, находился город дулуликов.
— Этот ствол и означает город? — спросил Улисс.
— Я не знаю, — проговорил Кустух.
Грушаз положил пальцы своей гигантской руки на тонкую шею летучего и сжал. Лицо Кустуха посинело, глаза вылезли из орбит, а язык вывалился наружу.
Нешгай ослабил хватку. Дулулик закашлялся, захрипел, но повторил упрямо:
— Не знаю!
Улисс восхитился его стойкостью, хотя и знал, на какие муки он его обрекает.
Если мы не вытянем это из тебя, у нас найдется вдосталь твоих приятелей, которые не будут такими строптивыми.
— Попробуй на мне огонь, — сказал Кустух.
Улисс улыбнулся. Летучий знал теперь, как воспламеняется водород и сколько предосторожностей было принято в этом путешествии, чтобы избежать даже случайной искры.
— Игла не хуже, — хмуро пробормотал Улисс. И больше не уделял внимания маленькому человечку, просто велел отправить его на верхнюю палубу. Слишком много летучих, включая Кустуха, описывали этот ориентир под пытками.
Улисс указал всем кораблям точное место при бомбардировке. Они начали снижаться, а потом радиоящички флота облетел приказ занять боевой порядок. Флагман спустился на десять тысяч футов и достиг гигантского ствола.