Действо
Шрифт:
– Мы вернем тебя на землю, – пропело создание, протягивая холеные руки, – материнская любовь, она навсегда…
– Анна! – резко крикнул Ткачев и она обернулась, растерянно заморгав, словно смотрела на яркий свет.
– Но ведь всего этого не существует, – сказал Анна Воронцова сетевику, – он не врет!
– Он говорит полуправду, – сказал Александр, – это еще хуже, чем ложь. Ты существуешь, Аня. Я существую. Они все – он кивнул в сторону соседей, – а вот эта дрянь, – нет!
Анна повернулась к матери. Маленькие глазки андрогина хитро поблескивали. Голубая радужка, черный зрачок, а внутри… внутри
– Ты врешь! – крикнула Анна, – ты, тварь, прикрывшаяся лицом моей матери! Я не безумна, я более нормальна, чем когда-либо! Это все ты! Ты, пыталась свести меня с ума! Врачей не будет, слышишь, и я выйду отсюда сама, потому, что я так хочу! Я сама решу, что буду делать! Я действительно королева, слышишь! Королева самой себя!!
И она от души залепила отвратительному существу жгучую пощечину. Не слишком сильный, этот удар, однако, оказал разительное воздействие. Существо отбросило метров на пять, у краю арены, где оно кувыркаясь, пробороздило песок, вздымая крошечную песчаную бурю, и застыло. До соседей донеслись тонкие стоны.
Шатаясь и подвывая, с покрытия Арены кое-как вставала кособокая фигурка в нелепой яркой одежде, которая, впрочем, была изодранна до состояния лохмотьев и побурела от крови. Все еще мешая причитания с грязными проклятиями, она побежала прочь, хромая на обе ноги, и с натугой отворив дверь, исчезла внутри. Ткачев было рванулся следом, но Алексей Сергеевич положил ему руку на плечо:
– Пусть уходит… Это Клоун, он честно пытался остановить нас. Но ему больше некуда бежать.
Ткачев кивнул и соседи, сбившись плотной группой, пересекли арену, остановившись перед закрывшейся дверью. Они чувствовали странное освобождение. Их дао, наконец-то, подошло к завершению.
За дверью оказалась сцена – древние пыльные подмостки, ветхие настолько, что не оставалось сомнений – стоит ступить на них, и ты провалишься вниз, в темный, унылый чулан с ошметками декораций и высохшими трупиками насекомых. Было видно, что на сцене уже много лет никто не ставил спектаклей, и даже величественная панорама Земли, что медленно вращалась на месте зрительного зала, не могла, никак не могла улучшить общее убогое впечатление. Пахло пылью и мышиным пометом.
Взгляды соседей, обежали сцену и остановились на трех силуэтах, затерявшихся средь складок изъеденного молью пурпурного бархата. Справа, у самого края сцены застыл тощий субъект в беловатых нечистых одеждах – точь-в-точь заигравшийся в привидения дистрофик. Лицо его было вымазано белым гримом и выражало крайнюю степень ужаса. Мим нелепо взмахивал руками, словно старался отогнать от себя незваных пришельцев. Отчего то вид их, повергал несчастного в панику.
Чуть в стороне от него невнятной грудой изгаженной разноцветной ткани застыл Клоун.
Этот почти не шевелился, лишь слабенько хныкал и постанывал. Под ним, в темное дерево подмосток медленно впитывалась дурнопахнущая лужа.
А слева – темным, неподвижным изваянием застыл мрачный силуэт в агатовом плаще с капюшоном. Из складок одеяния возникала складная коса на алюминиевом основании, с порядком затупившимся лезвием. Профессиональная принадлежность создания не оставляла сомнений. Отчего то именно это нелепое существо,
Из-под бугристой черной ткани с грохочущим рыком выползала Тварь. Она выглядела точьв-точь как черный ротвейлер, но являлась им в той же степени, в какой термоядерный реактор напоминает обычный костер. Это, без сомнения был Бульдозер, но это был и Мясник, и Бутчер, это был Жаббервох, во всей свой неотразимой красе, это были каннибал, Арсеникум и Волчок, Ханурик, мусорщики, карнавальщики, фанаты и бизнесмены, гении высоких технологий, владельцы морских свинок, короли и смерды, собаки, прыгающие через луну копытные, ЦУПы И ЦАПы, полевые мыши, огненные демоны и прочие, прочие, прочие… А вернее всего – это был дом. Черная демоническая тварь, сущность которой и был дом в нынешнем его виде. Тварь, которая была внутри и снаружи здания, и которая держала в лапах клубок их судеб, одновременно и властвуя над ним и порожденная им.
Вскрикнула, отшатываясь, Анна – она поняла вдруг, что пыталось прорваться на нее из портрета. Скривился Ткачев, вспоминая терминал, и Красноцветов мотнул головой в тяжком моменте узнавания. Валере почудился призрак съеденного Чука, Максим, вздрогнул, вновь ощутив себя маленьким и незначительным. Десятки и сотни мелких воспоминания терзали соседей, сливаясь в единый агатовый сгусток – тело твари, что росло с каждым мгновеньем.
Тварь низко рыкнула – мощный вихрь прошел по сцене, яростно трепля ветхую ткань и сгоняя пыль – и открыла глаза. На людей словно взглянули все до единого пустые окна громадного здания, а одновременно глаза тех, кто, так или иначе, вставал у семерых на пути. И, несмотря на то, что эти радужные оболочки были разных цветов, взгляд твари был ярко-алым, словно там внутри черепа демонического пса кипел расплав.
Дом, их дом, поселившаяся в нем черная сущность в образе агатового зверя рос на глазах, раздаваясь во все стороны. Мощный запах перегретого металла, часть портьер вспыхнула и а веселеньким рыжим пламенем. Могучая, вбирающая в себе все, но вместе с тем загнанная в угол тварь низко взревела, отчего плотно сбившаяся кучка людей попятилась, зажимая руками уши. Мощный, переходящий в инфразвук бас, заставил сцену вздрогнуть и заколебаться звезды на их тонких серебряных гвоздиках. Вздрогнула и на миг остановила вращение земля, пыль и гарь взметнулись столбом. Клоун и мим лежали лицом вниз, изо всех сил вжимаясь в старое дерево. А все массивное строение панельной четырнадцатиэтажки тяжко содрогнулось от верха до основания.
Жница перестала молчать.
Чудовище продолжало расти, все больше и больше нависая над крохотной группкой людей.
Тварь открывала все новые и новые веки – яркие вспышки глаза зажигались тут и там, и вот это уже действительно был дом – мрачное его отражение – угрюмый стоокий замок, стремящийся уничтожить, раздавить своими полнящимися тьмой стенами.
Да, они действительно достигли истоков, вот только вместо чистого бодрящего ключа, началом здешний событий послужил бьющий из-под земли черный расплавленный вар.