Действо
Шрифт:
Повисло молчание. Поляков осмысливал сказанное.
– Он, что псих, этот ваш Плотный?
– Ага, и еще какой, – ухмыльнулся Ханурик, – и завтра ты будешь копать для него.
Под утро пришел отвратного вида Мусорщик и швырнул Полякову сумку с письмами, процедив:
– Развлекайтессь.
Рассвет был встречен тяжким вздохом ночной смены. Она отправлялась на отдых, а также, не менее тяжким смены дневной, что пинками поднимали Мусорщики.
Всех новоприбывших выстроили в неровную колонну под палящим солнцем мертвых земель и каждому новобранцу вручили в руки лопату. Проинструктировать работников
– Народ! – крикнул Плотный, надсаживаясь, – сегодня распорядок такой! С утра и до вечера освобождаем правый угол гробницы! Не ленитесь!
Копальщики выдали стон, после чего по команде шефа Мусорщики прошлись по строю раздавая тычки и пинки – утренний заряд бодрости. Кто возмущался – получал опциональное валяние в пыли. Плотный ждал.
– Бодрей парни! – крикнул он по окончании экзекуции, – мы найдем его!!!
Весь следующий день они копали. Дно канавы кишело людьми. Лопаты вгрызались в неподатливую землю, на голову сыпалась пыль, на землю капал пот. Насколько Поляков мог понять – исполинское здание было целиком скрыто в земле. Канава огибала его сбоку – по всей длине раскопок тянулась однообразная серая бетонная стена, без каких либо окон или просто выемок. Качество изготовление говорило само за себя – это здание было из старых времен. Большое здание, но маленьких тогда и не делали. Народ копал, освобождая все новые и новые участки стены. Жара давила. Кое-кто из рабочих отрубался и его оттаскивали в тенек, где он приходил в себя, после чего его снова отправляли копать.
Мысли путались.
– Как насчет обеда? – спросил Константин у Ханурика, долбившего каменистую землю рядом.
– Обеда? Здесь не бывает обеда. Здесь вообще ничего не бывает, кроме этой земли да стены. Жди до вечера.
Мутный закат курьеры встретили в полубеспамятном состоянии. В таком же была почти вся бригада. Среди людей слышались проклятия в адрес ночной смены, которая, по мнению многих, имела чересчур много привилегий. Появившийся откуда-то Плотный снова толкнул бодрую зажигательную речугу и был обласкан двумя десятками невнятных матерных ругательств. Снова заработали кулаки Мусорщиков, после чего смену отправили на отдых и ужин.
Только когда на замусоренный небосвод взошла крошечная, яркая луна и свет ее пал на обитателей темницы Поляков кое-как пришел в себя. Рядом в бессознательном состоянии лежал Ганнслингер. Водила сидел в отдалении, привалившись к стене. Вроде спал.
Константин поводил взглядом по спящим вповалку телам и увидел блеснувшие в лунном свете глаза Ханурика.
– Намаялся? – спросил тот.
– Угу…
– Это ниче, – произнес Ханурик, – толи еще будет…
– Это Плотный. Он и вправду ненормальный.
– Совершенно безумный! – с улыбкой сказал работник, что вчера сидел у решетки, он тоже не спал, – но тут вообще забыли, что такое норма.
– И вы не пробовали сбежать.
– Вокруг Мертвые земли, мужик! – сказал Ханурик, – здесь, у Гробницы, можно выжить. В пустыне – нет!
– Ох, – сказал Поляков и пошевелил рукой цилиндры с письмами, что со вчерашнего дня лежали на полу, – он что, собирается откопать Гробницу целиком?
– Зачем целиком? Плотный ищет вход. Во всех древних зданиях был вход. Их строили прагматики.
Поляков кивнул. Он тоже привалился к стене так, чтобы была видна луна. Так он и смотрел на нее, невидяще перебирая тяжелые конверты писем. Потом веки его смежились, но за миг до этого, ему показалось, будто над луной пронеслась какая-то смутная тень.
«Корова» – подумал курьер, засыпая, – «Снова перепрыгнула луну». Старый, старый стишок. Еще с ТОГО времени.
Утром их поднял неизбежный, как крик муэдзина с минарета, утренний вопль охраны.
Ночная смена, подвывая, заползала в пещеры. Плотный был свеж, и хорошо выспавшийся.
Зажигательная его речуга плавно обтекла сознание курьеров, но смысл был понятен и так.
Сжимая лопаты, все побрели копать.
День минул в жарком, тягучем, мареве. Слева была стена. Справа край канавы. Сверху было солнце, а снизу земля безропотно принимала в себя лопату. Ганнслингер на этот раз не выдержал и его, бесчувственного, отволокли в местную реанимацию в тенек. Через полчаса он уже угрюмо копал. Кто-то из новичков плевался, но потом у них кончилась слюна. Вся смена злобно завидовала одному из диких, у которого шкура затвердела костяными пластинками, пока Ханурик не сказал, что у парня отсутствует испарения с кожи, а значит, он в своих пластинах жарится как дичь в скороварке. Завидовать перестали, а кое-кто даже стал сочувствовать.
Между делом откопали угол здания – абсолютно ровный, после чего повернувшая на девяносто градусов стена продолжилась.
– Так держать орлы! – напутствовал Плотный, – гордитесь, ибо вашими скромные силами добывается Великое Знание!! Ибо вошедший в Гробницу обретет всякие благости и желания его исполнятся! Так завещали нам древние!
– А потом сгинули! – крикнул Ханурик и трое Мусорщиков заставили его вдоволь нажраться пыли.
Если бы в телах копальщиков еще оставалось хоть капля лишней влаги, они бы давно закипели от ненависти.
– Скажи Ханурик, – сказал ночью Поляков, – а что будет, когда Плотный найдет вход? Он и вправду получит, все то, о чем говорил.
– Получит, – кивнул Ханурик, – а потом его нагонят и он еще получит.
– Как это?
– Ты что, не знаешь? – копальщик придвинулся ближе к Константину, заговорил полушепотом, – правда, не знаешь о Гробнице и ее Проклятьи?
– Я знаю, что Гробница нехорошее место, но более конкретно…
– Демоны, приятель, – произнес Ханурик, печально, – откуда они взялись? Ты не знаешь?
Никто не знает… Но замечено верно – там, откуда ушли древние, всегда появляются демоны. А там, где древние умерли, не успев закрыть за сбой двери там… в общем, здесь как раз такое место.
– Так, что же будет, когда он откопает?
– Наверное, Плотный умрет, – просто сказал Ханурик, – и все, кто будет рядом, тоже. А я, на твоем месте, постарался бы отсюда сбежать, воспользовавшись суматохой. Ты же видишь, Плотный, он не оставит нас в живых. Мусорщики жестоки. Но сила древних еще более жестокая. И она сильнее их.