Действо
Шрифт:
Я подумал о тех бесчисленных миллионах у которых сейчас день, но промолчал, а вместо этого занял место в кресле, предварительно по инструкции пристегнувшись. Мой второй пилот, шевеля голыми ступнями, встал на боевой пост.
Влекомый пробудившимися маневровыми двигателями Агамемно начал совершать замедленный, неторопливый кувырок, ставя вселенную в запотевших иллюминаторах с ног на голову. ЦАП контролировал телемилию, сообщая что-то о градусах и параллелях. Мои руки оперировали приборами экономными четкими движениями и, словно отдельно от меня. Уроки данные
– Не трожь! – трубно заорал напарник, стоило моей руки протянуться к тумблеру в опасной близости от его кресла.
Я упрямо нажал и тут же сильно получил по ладони. Прижав руку к груди, я очередным усилием воли удержался от того, чтобы ринуться в драку. Земля в иллюминаторах стала смещаться куда то влево и вниз. Кинув на напарника умоляющий взгляд, я снова рванулся к тумблеру и он ударил снова.
– Нажми, кретин!! – заорал я вне себя от боли и страха.
Он нажал. Я вернулся к своим приборам.
– Это мои приборы, – сказал второй пилот, нахмурясь, – никогда их не трогай.
Я не ответил – ловил взбесившийся челнок.
– Агамемно, что у вас там происходит? – взволнованно спросил ЦАП и ответил без ответа.
– Третья панель слева! – крикнул я, – можно нажать?!
– Моя половина!
– Можно нажать!!!
– Нет!
Под заунывные тревоги ЦАПовцев наш челнок совершал свой маневр, похожий на попытку паралитика у которого бездействует половина тела исполнить трюк из арсенала профессиональных гимнастов. Земля впереди стала потихоньку сменяться луной. Я старался как мог.
– Шатл! – крикнул ЦАП, – рукоятка прямо по центру, три градуса на себя… немедленно!
– Это моя рукоятка! – сказал я.
– Нет моя, – сказал напарник.
– Она на моей половине!
– Сволочь! Она по центру!
– Она моя!
– Отдай, гад, отдай!
– Агамемно! Вы промахиваетесь! Повторяю! Вы промахиваетесь мимо луны!!!
Я рванул рукоятку на себя. Он ударил меня в лицо, я боднул его головой и получил еще раз. В воздух воспарила стайка красных, поблескивающих пузырьков.
– ОТДАЙ!!! – вопил я, – МОЕ!! МОЕ!! МОЕ!!
– Нет мое!!! – вопил он, – мое!!!
– Агамемно! – торжественно заявил ЦАП, – мои поздравления! Вы на орбите луны.
Мы замерли, разом повернувшись к окнами. Луна была там за ними, похожий на исполинский неровно выпеченный блин, который миллионолетия пролежал в самом темной углу кладовки. Желтоватый ее отсвет падал на наши лица, выглядевшие в нем уставшими и нездоровыми. Кровь собиралась в шарики, словно вспомнив из чего она состоит и оседала на стенках кабины замысловатым рисунком.
Я повернулся и уставился на напарника:
– Нам нужно отстрелить разгонный блок.
Он внимательно смотрел на меня.
Я перевел взгляд на пульт и замер. Управление маневровым блоком, уродливой ступой торчащего за серебристым телом нашего челнока, находилось ровно на середине приборной панели. Кнопки таинственно поблескивали, а на одной из них осела капля моей крови.
– Это моя половина, – сказал я, сдерживая дрожь.
Второй пилот все смотрел на меня и ответ читался в его глазах – в зрачках которых отражалось две одинаковые половинки луны.
– Моя половина… – плачущим голосом повторил я.
И тут он улыбнулся. Что это была за улыбка! Все в ней смешалось – злость, буйная радость, торжество сильного над слабым, азарт хищника. Стало понятно, что он не уступит, но я все же сделал последнюю попытку.
Из кармана со снаряжением на потолке кабины я извлек красный маркер с ухмыляющейся коровой на гладкой боковине. Под пристальным взглядом напарника я стал рисовать линию, тщательно отмеряя расстояние от ближайших симметричных предметов внутри нашей кабины.
Линия протянулась с потолка, пересекла панель приборов, перечеркнув циферблаты, пала на пол и пошла дальше – красная стрела, что стремится укусить себя за хвост. Что и случилось спустя какое-то время. Круг замкнулся. Кабина была опоясана. Отныне и навсегда внутренности межпланетного спайс-шатлла Агамемнон-13 были разделены на две половины.
– Смотри! – хрипло сказал я, указывая подрагивающей рукой на линию, – это граница. То, что справа – мое. Слева – твое. И пересекать границу нельзя! Согласен?!
А он, посмотрев мне в глаза, сказал:
– Согласен, – и хищно, победно улыбнулся, показав крупные белые зубы, между которыми застряли желтые лоскутки суповых упаковок.
И только тогда я заметил, что пульт маневрового блока находится на его стороне кабины.
Трансфер 005. Андрей Якутин.
Воистину в клетки мы запираем себя сами – я имел несчастье познакомится с этим на собственном опыте. Сейчас в сетях запутанной внешней политики, основанной на угрозах и гениальном блефе, я чувствую, как мне не хватает свободы. Не хватает тех бескрайних степей, что тянулись от нашей Земной Тверди, тянулись бескрайние и бесконечные, пока, наконец, не упирались в первый заградительный периметр! Я устал, ужасно устал играть в эту игру!
А он не устал, и поэтому он сильнее меня.
Мой напарник, которого я ненавижу. Я и все мои свободные граждане!
Что там было дальше… это было так давно, что память иногда отказывается мне служить. Все как в тумане. Но тот день я помню. Как глубокие старики, которые забывают что они ели на завтрак, но помнят дни своей юности, так и я – воспоминания о том времени, когда наш полет все еще был полетом, встают перед моим внутренним взором как будто это случилось вчера.
Итак, наш челнок все же вышел на орбиту луны, хотя иначе как чудом это объяснить нельзя. Но полностью коррекция орбиты естественно не удалась и дико дорогой плод земной конструкторской мысли под названием Агамемно-13 сейчас огибал луну по вытянутой в замысловатый эллипс траектории, при этом совершая вялые обороты вокруг своей вертикальной оси, гротескно взмахивая оставшимся неотделенным разгонным блоком.