Действующая Модель Мохеровой Вафельки
Шрифт:
Может быть, ты удивишься, но среди безграмотных обитателей какой-нибудь голозадой папуасии процент мудаков, уебанов и откровенных пидорасов значительно ниже, чем в среде любого современного мегаполиса, включая культурную столицу нашей многострадальной родины.
«Читать – это модно»
Небольшая, но существенная поправочка – «читать БЫЛО модно». Бомонд он на то и бомонд, чтобы все друг перед другом выебывались. Конечно же, и аристократическим бабам, и ихним мужикам приходилось быть в курсе (или хотя бы делать вид, что они в курсе) передовой культурной мысли. Само собой, втихаря мамзели подмокали от шалунов вроде де Сада, но с другими представителями своего пула они часами обсасывали всяких Дидро и Байронов.
Потом мировой порядок несколько
На западе со скуки и с жыру в моду вошли затеявшие литературную бузу представители Говен Человеческих – обрыганы, наркоманы, ублюдки, говноеды и типа как «честные парни», вроде Берроуза, Керуака, Буковски и Хантера Томпсона. Читателям было насрать, на то говно, которое те выдавали за откровения. Но всякий, кто признавал себя ценителем этого говна, автоматически вступал в особый модный клуб – клуб миллионов «не таких, как все», клуб «прогрессивных и креативных», клуб «новейшей истории», клуб никчемных бездельников, укурков, ебарей и проблядушек, горлопанящих о «жизненной философии», нихуя не понимающих в жизни и даже не знающих значения термина «философия».
Здесь же, на родине, прижизненную святость и неубиенную культовость обрели все горемычные литературные жертвы кровавого режимы. Все писаки, попавшие под ковровые бомбежки цензуры. Все диссидентствующие дармоеды. Чтобы стать модным, достаточно было написать что-то, чего в Советском Союзе печатать не полагалось. И тут уже начиналась дорога томной славы – рукописи, передававшиеся из рук в руки, издания за рубежом, имена, не сходящие с уст восторженной прогрессивной молодежи. А молодежь – что же она, так ли традиционно для Руси возлюбила мучеников? Нет, конечно. Мода существует не для любви, как и не из-за любви. Всякий советский молодой человек, кто признавал себя ценителем запрещенных писателей, автоматически вступал в особый модный клуб – клуб миллионов «не таких, как все», клуб «прогрессивных и креативных», клуб «новейшей истории», клуб «бесстрашных». Запретный плод особенно сладок. Любой прыщавый задрот мог заманить самую красивую телочку не только к себе на чай, но и в койку, обещанием дать почитать самиздатовский текст первых двух глав еще незаконченного романа какого-нибудь Солженицына. Самая страшная кривозубая жырнуха могла очутиться в центре крутейшей тусовки из-за того, что перепечатывала по ночам стихи какой-нибудь Ахмадулиной. Но все хорошее заканчивается, и запреты на романы, повести и стихи однажды иссякли.
Мода на чтение канула в лету десятки лет назад, но до сих пор и довольно нередко можно наткнуться на молодых и не слишком умных особ, не заметивших или не понявших этого. Они упорно перечисляют в своих социально-сетевых профилях фамилии Достоевского, Толстого, Набокова и других именитых мертвецов. Рассказывают всем подряд о том, что сейчас по третьему кругу читают «Отверженных», а потом планируют взяться за «Улисса» на языке оригинала. Рекомендуют бросить все, и окунуться в завораживающую «Анну Каренину» или насладиться бесподобным «Атлантом, расправившим плечи». Девочки, я сейчас к вам обращаюсь. Да-да, и к тебе тоже, нечего глазки отводить. Так вот, чтение – процесс интимный, поэтому рассказывать, какие оргазмы ты ловишь от «Евгения Онегина» – это как минимум неприлично. Особенно в том случае, если этот оргазм ты еще и имитируешь.
«Писатели – лучшие наставники, мудрецы, гении, провидцы и сверхлюди с супер способностями»
Вот уж нет. Умников среди писателей не больше, чем среди машинистов московского метрополитена или ближневосточных торговцев оружием. В первую голову каждый писатель хочет денег. Микеланджело и да Винчи тоже хотели кушать намного больше, чем причаститься к пантеону Великих, войти в Историю или доказать свою охуительность через верное служение Музам.
Писатель – это такой чувак, который подсаживается к тебе в электричке, пытается завязать разговор, запилить какую-нибудь байку и сблизиться за счет этого настолько, чтобы попросить десять рублей или хотя бы закурить. Автор создает миры и вселенные, дирижирует жизнями и смертями, заставляет читателя дебильно ржать или испуганно икать только с одной целью – заставить тебя забыть о том, что ты потратил деньги на фантазию, воздух, нечто, чего не существовало, и никогда не будет существовать.
Те же мужики и бабы, которые несут на страницах своих книг сверхидеи, пророчества, указания и всевозможные мудрствования, – не писатели, а опасные самовлюбленные мудаки. Они ущербны, больны и жалки, как любой человек, жаждущий славы.
Резюмируя, скажу – если книга тебя не развлекает, то это плохая книга. И уж, коль скоро развлечений сегодня довольно и без книг, а хорошие книги встречаются все реже и реже, то читать их нет никакой необходимости.
Модель №15: Про НЕтерпил
Терпение – конфликт между умением упорно и продолжительно двигаться в направлении поставленной цели для достижения желаемого результата и способностью безропотно переносить страдания и бедствия.
Вот эти существа, рассуждающие о терпилах и, очевидно, противопоставляющие себя им, – в быту они, должно быть, весьма забавные и колоритные персонажи.
Пассажира общественного транспорта, наступившего Нетерпиле на ногу, он оперативно ломает полностью – в назидание другим пассажирам. Человека, попросившего дать ему закурить, Нетерпила превентивно бьет кулаком в лицо – а вдруг гопник. Человеку, не давшему Нетерпиле закурить, он бьет в лицо в качестве возмездия – за отъявленное хамство. Обсчитавшую его кассиршу Нетерпила сурово и бескопромиссно подвергает анальной каре, не отходя от кассы. В жене, передавшей ему за ужином перец вместо соли, Нетерпила воспитывает чувство вкуса меткими словами и ударами – аккуратно, но так, чтобы соседи слышали. Столб с камерой, зафиксировавшей нарушение Нетерпилой правил ПДД, он спиливает под корень, а потом растаптывает в пыль саму камеру, покусившуюся на неприкосновенность перемещения Нетерпилы в пространстве. Квитанции штрафов и счета квартплаты, обнаруженные в почтовом ящике, Нетерпила сперва разрывает в конфетти, затем подвергает ритуальному сожжению, а потом развеивает пепел по ветру.
Телевизоров у Нетерпилы много – в один он метнул бутылку, во второй запустил табуретом, в третий – женой, четвертый выкинул из окна, пятый изрубил топором, шестой обоссал, а седьмой в наказание за дурной телеконтент поставил экраном к зеркалу и не выключает уже третий месяц, периодически приговаривая «что, сука, нравится?».
Работы у Нетерпилы две – Нестерпимая в прошлом и Великая в будущем. В настоящем времени Нетерпила никогда не работает.
Многим кажется удивительным, что Нетерпила не сжигает храмы, не взрывает полицейские участки и не расстреливает из гранатомета депутатские приемные. Но ничего удивительного в этом нет – Нетерпила четко знает границу экстремизма и готов при первой же возможности сжечь, взорвать и расстрелять любого экстремиста. И, что важнее всего, Нетерпила – истинный Патриот.
Модель №16: Пропаганда
Пропаганда – открытое распространение взглядов, фактов, аргументов и других сведений, частично или полностью намеренно искаженных и вводящих в заблуждение, с целью формирования общественного мнения или для достижения иных результатов. Однако не следует путать пропаганду с понятием «манипуляция массовым сознанием».
Задумал идею для одного сериала, так тут же ее отбросил. Потому как по нынешним временам пахнет от нее страшной и административно/уголовно-наказуемой блядью по имени Пропаганда. У нас же как – вне зависимости от контекста, даже на классической карикатуре Херлуфа Бидструпа, крест с загнутыми под прямым углом концами – это пропаганда человеконеравенства и адольфизма. Если кто-то в кадре курит и вообще употребляет – это пропаганда употреблизма, даже если тот персонаж сугубо отрицателен и вообще через секунду схватит заслуженных люлей за аморальность своего образа. Некоторым организациям, конечно, относительно повезло – им разрешили мелькать во всех прайм-таймах с ремарочкой «Запрещено на территории России». Но это как раз таки в интересах пропаганды делается. А в целом дело обстоит так, что любое упоминание чего-либо приравнено к пропаганде на уровне закона.