Действующее лицо и исполнители
Шрифт:
– Я все-таки больше люблю Пушкина, – без улыбки сказала Евгения. – Нет, серьезно!
Девушка произнесла всего несколько незначительных слов, но они были сказаны с такой простотой и непосредственностью, с такой интимной интонацией, что Серега почувствовал, как девушка начинает занимать в нем, Нарышкине, такое же удобное место, какое занимает в клубном кресле.
Тут Алдакушев его представил. Причем, полушутя, и так, что девушка Женя негромко засмеялась.
А Нарышкин с новой силой почувствовал, что к нему вернулось хорошее настроение. И
Серега так заболтался, что неожиданно для самого себя предложил девушке встречаться.
Евгения слегка нахмурила брови, покусала ровными зубами нижнюю губу.
– Мне не до встреч ныне будет. У меня выпускные экзамены.
Школьница! А смотрится невестой – вполне сложившейся для серьезных отношений.
– Вы не хотите со мной встречаться только по этой причине?
– Да, – подумав, сказала она.
Потом покачала головой и замолчала так естественно, как перестают шуметь деревья, когда затихает ветер. Лицо у неё погрустнело.
Может, она не верит в серьезность происходящего – москвич и щеголь (звучит будто в рифму, а полутьма скрадывает его спортивный наряд) приглашает её на свидание, а она – не могу, мол, у меня госэкзамены.
– Вы любите кого-то? – вдруг тихо спросил Нарышкин.
– Я не знаю, люблю или нет, – медленно сказала девушка. – Только я замуж ещё не собираюсь. А вы взрослый человек – вам жена нужна, а не девушка.
Это какой смысл вложить в слово «девушка», – цинично подумал Сергей.
– А я хочу выучиться, обрести специальность… Большие планы по жизни. От дружбы я бы не отказалась. Но ведь вам этого мало…
Разумно мыслит – подумал Сергей.
Тут в зале загорелся свет, собирались артисты на «разбор полетов».
Женя ушла к толпе.
Алдакушев поднялся:
– Ты подожди меня в фойе. Мы не долго…
И пошел вслед за первой красавицей школьного возраста.
Нарышкин вышел в фойе и сел на диван.
2
Просигналил мобильный телефон.
– Привет, Иваныч! – раздался голос Нарышкина. – Можешь говорить со мной?
Алдакушев неожиданно рассмеялся.
– Почему бы не поговорить с хорошим человеком?
– Вышло все, как я и рассчитывал – ролик с генеральной репетиции, куда ты меня затащил, удвоил число подписчиков и предложений рекламодателей. Мой блог сейчас в шоколаде. А я чувствую себя обязанным вам и вот что хочу предложить – банкет в санатории для участников после концерта. С руководством уже договорился. Столы накроют в кафе-баре отдыхающих «Трактиръ» – есть у них такое на территории. Будет ведущий и музыка на заказ. Для взрослых водка-вино с закуской, для ребятешек газировка, компот и соки со сладостями. Автобус доставит туда и обратно. Твоя задача договориться с вашим директором и уговорить всех участников, – на одном дыхании выпалил Сергей.
Илья тоже почувствовал вдохновение от хорошей затеи.
– Постараюсь.
– И не затягивай. Администрация санатория ждет от меня оплаты.
Поняв, что это не розыгрыш, Илья Алдакушев почувствовал жажду деятельности и способность к уговорам такую, что закружилась голова и сладко запосасывало под ложечкой. Он действительно чувствовал, как широко и радостно раздуваются ноздри, как он весь переполняется ощущением нужности бытия, здоровьем и силой, энергией и проницательностью. Он и сам когда-то работал директором клуба, но таких подарков не получал.
Правильный человек Сергей Нарышкин! – подумал Алдакушев и пошел к руководству, стараясь не расплескать ощущение радости.
Серега проснулся сегодня рано. В шесть часов, открыв глаза, подумал – он стал ещё богаче! – и счастливо рассмеялся. Виной всему часовой ролик, снятый им в сельском доме культуры.
К обеду созрел план, как отблагодарить артистов за его нежданный прибыток. Побывал в кабинете заместителя Генерального директора санатория. Тот был не против: дело привычное – лишь бы оплата была соответствующая.
– Готовьте обед на пятьдесят человек, калькуляцию, счет, – подстраховался Нарышкин на случай непредвиденных гостей.
Уходя безмятежно ляпнул:
– Вы ведь позволите ребятишкам после обеда погулять по территории, подивиться на ваши чудеса.
– Только не пьяными, – прикололся чиновник.
– Само собой.
– А мы угостим ваших гостей ошеломительной осетриной. Ну да вы, наверное, уже пробовали…
Выйдя из кабинета заместителя Генерального директора, Серега взбодрил голову и так огляделся, точно давно не виделся с санаторием, точно просидел за дверью три затворнических дня и три ночи. Предстоящая жизнь казалась прекрасной!
Уже понятно, что сидеть они будут с Алдакушевым, есть-пить и поглядывать на красоток – с приятелем будет весело, непринужденно, легко от того, что, когда надо, Иваныч умеет молчать, не испытывая при этом неловкости.
Присев в тенистой беседке, Нарышкин позвонил Илье.
Потом Сергей осторожно, коротко, как счастливый ребенок перед сном, вздохнул и стал любоваться на озеро в солнечных брызгах. На свежее, молодое, не лишенное привлекательности лицо блогера продолжало наплывать светлое, торжественно-праздничное настроение.
Впрочем его выражение постоянно менялось от подступающих мыслей – затуманивалось, становилось сосредоточенным, настороженным, чуточку деловым…
Временами глядел в даль дальнюю, видел за озером свое будущее. Думы его в эти минуты были глобальными – о жизни, судьбе, смерти.
Но настроение оправдывало народную мудрость: ожидание праздника – уже праздник. Он был готов своротить горы, опуститься на дно морское, взлететь под облака – лень только было вставать…
И всякий, кто видел Нарышкина в эти минуты, думал о нем – живет, как играет.