Дезертир

Токтаев Евгений Игоревич

Определенно, в этой войне Фортуна дала немало поводов Сулле называться Счастливым. Она явно покровительствовала не только ему самому, но и его сторонникам, благодаря чему проблема поиска Неоптолема вскоре отпала сама собой. Обсуждая дальнейшие действия, союзники простояли у Лекта всего день, а ближе к следующему полудню дозорный береговой пост обнаружил приближающиеся корабли. Множество кораблей. Понтийский флот шел к проливу с юга, со стороны Лесбоса.

– Сколько? – спросил Лукулл.

– Насчитали восемьдесят, – поглаживая серьгу в виде древней критской секиры, ответил

Ласфен, загорелый дочерна крепкий бородач средних лет, одетый чрезвычайно пестро и пышно.

– Твои люди не ошиблись? – недоверчиво поинтересовался Дамагор.

Пират смерил родосца презрительным взглядом и бросил:

– Не веришь, считай сам.

– Не ссорьтесь, почтенные, – поспешил вмешаться Лукулл, который в отличие от родосца критянину сразу поверил. Действительно, разбойные охотнее преувеличили бы силы врага, ведь так больше шансов, что начальство придумает уклониться от драки, лезть в которую алифорам не очень-то хотелось.

Союзники не знали, что половина понтийского флота, семьдесят кораблей, осталась у берегов Эвбеи.

– Где стоял этот пост? – спросил Дамагор.

– В двадцати стадиях.

– Дозорные ждали, пока корабли достигнут их, или сразу отправили гонца? – спросил Лукулл.

– Полагаю, ждали, – ответил доселе молчавший египетский наварх Тимофей, сухощавый старик, когда-то черноволосый красавец, а ныне совершенно седой, покрытый шрамами и морщинами, но по-молодому подтянутый, – иначе как бы они их пересчитали?

– Под парусами идут? – продолжал расспросы Лукулл.

– Ветер неблагоприятный, – покачал головой Тимофей.

– Стало быть, сразу смогут вступить в бой, – твердо заявил Дамагор.

– Когда они здесь появятся?

– Двадцать стадий... – Дамагор пожевал губами, прикидывая, но Тимофей опередил его:

– Где-то через четыре клепсидры [68] , если гребут обычным походным темпом.

– Пока будем выбирать якоря и строиться, они уже будут здесь, – заметил Дамагор, – с преимуществом в маневре. А, учитывая небольшой численный перевес, я бы на месте Неоптолема постарался охватить фланги и вытолкать нас на берег.

68

Клепсидра – античные водяные часы. Время полного перетекания воды в клепсидре из одного сосуда в другой составляло примерно четверть часа.

Он рассуждал спокойно, без какого-либо напряжения в голосе.

– Что ты намерен делать? – спросил родосца Лукулл.

– Разбить Неоптолема, – спокойно ответил Дамагор, – нужно не дать им развернуть строй.

– Каким образом ты воспрепятствуешь этому? – спросил Лукулл.

– Пошлю в бой небольшой передовой отряд, который смешает их ряды, не даст им перестроиться из колонны, или хотя бы замедлит развертывание.

– Припоминаю... – задумчиво проговорил Лукулл, – что ученые мужи пишут о битве при Липарских островах в первую нашу войну с пунами. Очень там все похоже было на наше нынешнее положение и твой совет, почтенный Дамагор. Не знаю, слышал ли ты о ней. Пуны

там, выйдя походной колонной из-за мыса Тиндарид, не ожидали встретить стоящие на якоре корабли консула Гая Атилия, но не стушевались и пошли в атаку. Атилий бросился навстречу с десятью квинкверемами, пока остальные выстраивались для сражения. Это едва не стоило консулу жизни. Победили наши тогда за счет превосходства в кораблях, которого мы не имеем.

Образованный Луций Лициний знал и о другом сражении той войны – о битве при Милах, где Республика одержала свою самую первую морскую победу. Только вот у берега тогда стояли пуны, и не помог им передовой отряд, призванный смешать ряды римских квинкверем.

Идея Дамагора Лукуллу не нравилась, но никто ничего лучше не предложил, а действовать следовало быстро.

– И кто возглавит передовой отряд? – спросил легат.

Тимофей посмотрел на Ласфена, тот поймал его взгляд и усмехнулся.

– Чего уставился? Нашел добровольца, старик? – поинтересовался пират.

Тимофей перевел взгляд на легата.

– Критские гемиолии смогут выйти быстрее. Маневрировать на них проще.

– Тимофей прав, – сказал Дамагор, повернувшись к критянину, – послать вперед лучше всего именно твои корабли, почтенный Ласфен.

– В случае нашей победы твои люди получат право первыми выбрать трофеи, – добавил Лукулл.

– А кабан-то не знает, – усмехнулся пират, – что шкуру его уже поделили.

На совете присутствовали несколько трибунов. Один из них, Гай Постумий, видя колебания вождя критян, выступил вперед.

– Легат, позволь мне пойти в бой на корабле Ласфена, – обратился он к Лукуллу.

Пират удивленно покосился на трибуна. На лице Ласфена явственно отразилось сомнение в душевном здоровье римлянина, соседствующее с уважением.

– И охота тебе, парень, в самое пекло лезть?

– Чтобы ты не думал, будто римляне предпочитают таскать каштаны из огня чужими руками, – ответил Постумий.

– Ишь ты... – сверкнул зубами критянин, – а я уже решил, что ты опасаешься, как бы трусливые алифоры не сбежали.

– Я не сомневаюсь в твоей храбрости, – без тени иронии сказал трибун.

– Ну, смотри... Ладно, легат, я согласен. Окропим волны красненьким...

– Хорошо, – медленно произнес Лукулл, глядя Постумию прямо в глаза.

– Все по местам! – Скомандовал Дамагор, – враг уже близко!

Навархи поспешили к своим кораблям. Легат придержал за локоть Постумия.

– Гай, если ты погибнешь, я буду очень огорчен. Но если с тобой погибнут еще несколько римлян, мое огорчение станет несравнимо большим. Возьми с собой марианцев.

– Благодарю тебя, Луций Лициний, – ответил трибун, – но им я доверяю не больше, чем критянам. Фактически, ты предлагаешь мне взойти на корабль Волка в одиночестве. Мне было бы гораздо спокойнее стоять плечом к плечу с испытанными в деле, надежными товарищами.

– Не думаю, что все так плохо, – возразил Лукулл, – я разбираюсь в людях. Возьми с собой этого Севера и его бойцов.

– Хочешь от них избавиться? – спокойно спросил Постумий.

– Ты прекрасно понимаешь, Гай, что это самоубийственная атака.