Ди-джей 2
Шрифт:
— Иван, — Латышев торопливо затянулся два раза подряд, выдохнул остатки дыма и ввинтил окурок в какой-то открытый коробок из-под радиодеталей. — Мы с тобой говорили об этом серьезно! Говорили?
— Да, говорили…
— Так, какого же лешего! Они врубили её на полную катушку? Я даже отсюда слышу, что она бедная надрывается, хрипит, сопит и работает на последнем издыхании! — в комнате радиста, словно желая поддержать слова директора, звучало всё сильнее и сильнее.
Женские голоса пели всё громче. Народ подходил и подхватывал слова любимой песни…
…На дальней станции сойду,
Запахнет медом,
Живой воды попью у журавля.
Тут все мое, и мы, и мы отсюда родом
И васильки, и я, и тополя…
Тем временем от нарастающей мощности звука (Проходящего в колонках по рельсам поезда) начали дребезжать окна. Закачалась лампочка на тонком шнуре.
— Мало тебе того, что ты сжег предыдущую! — руководитель продолжал нагнетать обстановку. Кулаки его то сжимались, то разжимались, словно дышали. — Тебе, было этого мало?
— Аристарх Геннадьевич, я же уже извинялся перед вами. И сказал, что всё произошло случайно! Я не хотел! С новой аппаратурой я работаю правильно и аккуратно!
— Во-о-т! А почему ты им сейчас не рассказал, как пользоваться техникой правильно? Почему?..
— Аристарх Геннадьевич! Эта… послушайте же меня! Я здесь не причём! Они всё сами! Сами взяли, сами поставили, сами подключили…
Латышев от таких новостей порывисто встал и как «подраненный лось» начал ходить по кабинету всё задевая рогами. При этом старался произвести как можно больше различных шумовых эффектов: Ударил спинкой стула о стену, скинул на пол, как будто невзначай всё, что было на столе. Звуки доставляли ему удовольствие и распаляли его.
— Ты хотел сказать, что нашу… новую… дорогую… аппаратуру взяли без спроса? — директор, продолжил громыхать. Он с возмущением пнул ногой корзину для бумаг, повалил ещё один стул. Книжный шкаф жалобно задрожал толстыми голубоватыми стеклами. — Да ты понимаешь, вредитель, что я сделаю с тобой?!
— Аристарх Геннадьевич! Да, я же? Да, они же! — что то пытались противопоставить в ответ на беспочвенные обвинения.
— Всё, хватит! — руководство сразу же, как говорят, решило «поставить все точки над i». — Ты надоел мне! Давай, собирай манатки и вали отсюда. Завтра можешь не выходить на работу. Всё!!! Уволен! И моли бога, чтобы они не сожгли колонки — иначе я привлеку тебя за вредительство и порчу государственного имущества! По статье пойдёшь, понял!
— Хорошо, Аристарх Геннадьевич! — радист нескладно поднялся со стула, выпрямился, стал длинным и тонким, как обрывок проволоки. — Я всё понял! Я пойду. Но! Только знайте — эта, не наша аппаратура!
??? — Как не наша?
— Так! Не наша! Они её с собой, из Москвы привезли!
— Так каково же лешего! Ты мне вертишь мозги половину часа?!..
??? — развели руками в ответ.
— Тогда другое дело! — руководитель добродушно похлопал подчиненного по плечу. (Естественно ему тут же простили и отменили все «расстрельные» статьи.).
— Что же ты гусь лапчатый, сразу-то не сказал? Если не наша, тогда пойдём на улицу, подышим свежим воздухом, покурим, посмотрим, как эти «чудики» опростоволосятся. Готов поставить червонец, что при такой громкости, звук пропадёт с минуты на минуту. И придётся всем петь — в полной, как говорят поэты «бездыханной» тишине!
8
Кусков Василий Иванович, ответственный вахтер с проходной Н-ской ткацкой фабрики, наконец-то смог устроить себе небольшой перекус.
Бедлам и «повышенная опасность», связанные со «скачками» пробегающих через вертушку ткачих, в конце рабочего дня, завершились. Все девицы, в едином порыве удалились в сторону стадиона, петь, плясать и выигрывать призы. Установилась спокойная послерабочая вяло-текущая тишина, нарушаемая музыкой долетающей со стороны стадиона.
Охранник извлёк из бумажного свертка небольшой пупырчатый огурец, крупную помидорину, головку лука и две вареные моркови. Работник не торопясь разрезал огурец на две половинки. Шаркая пальцами, посолил одну из половин, потёр об неё другую. На тарелку, сквозь пальцы, побежал солёный огуречный сок. Так же не спеша, он разрезал помидор, поперчил. Разложил всё перед собой. Молча посидел, не сводя глаз с благоухающего натюрморта, пошамкал губами, жадно сглотнул набежавшую слюну, а затем набросился на еду, откусывая солидные куски черного хлеба. Всё исчезло в его утробе за несколько секунд. Бережно, стараясь не пролить ни одной капельки, Кусков выпил с тарелки овощной сок, подобрал крупные крошки и принялся за морковку.
— Морковь, Прохор Сергеевич, универсальный корнеплод! — Василий Иванович начал давать научные рекомендации своему напарнику — товарищу Соловьёву, сквозь набитый пищей рот.
— Там присутствует пять основных витаминов! — тщательно прожёвывая, произнёс он. — Поодиночке и в комплексе они замедляют старение кожи, способствуют укреплению волос и ногтей, придают телу здоровый вид. Находящиеся в овоще бэта-каротин и другие антиоксиданты, в процессе варки значительно увеличиваются и положительно влияют на здоровье!
— Если будешь употреблять морковку постоянно, — Кусков продолжал поучать своего глупого коллегу, ковыряясь ногтем в зубах. — Волосы и ногти будут здоровыми до ста лет! А может быть и до двухсот! Зависит от того — ешь ты свежую морковь или после термической обработки.
— Вечно, ты Василий, забиваешь голову всякой ерундой! — презрительно скривив губы, парировал Соловьёв Прохор Сергеевич — ещё один ответственной вахтер — мужчина предпенсионного возраста, тонкогубый, с хитрыми цыганскими глазами. Он сидел в углу проходной «Будки» на ветхой табуретке и шлифовал наждачной бумагой какую-то серебристую штуковину.
— Начитаешься на ночь всякой ерунды, а потом сыпешь весь день непонятными словами… Бэта-каротин, антиоксиданты, термическая обработка.
— А то! — гордо поднял голову Кусков. — Я, в отличие от вас — старичков-рыболовов-спортсменов, люблю покопаться в научной литературе, почитать первоисточники, посмотреть словари. А не шастаю по озёрам да болотам как дикий кочевник за всякими пескарями!
— Это я, что ли шастаю?
— Ну, не я же!
Ответственный контролёр «номер один» закончил прием пищи и стал протирать тарелку тряпочкой.