Диагноз: Любовь
Шрифт:
— А я с трудом узнал тебя без… — Он запнулся, уставившись на мою шею и голые плечи, и после небольшой паузы продолжил: — Без твоего чемодана.
— Ну а я не узнала тебя без железнодорожной станции.
— Ты та самая новенькая, которую здесь ждали по программе обмена?
— Та самая, — кивнула я. — А также я твоя новая соседка. — Я указала на дверь с номером «3».
— Кроме шуток? Ну ничего себе! — Он тоже кивнул, улыбнулся и, помедлив, снова кивнул.
У меня возникло чувство, что парень изо всех сил пытается узнать меня, хотя вроде бы мы
— Ну, мне пора бежать в неотложку. Ты сегодня в дневную смену?
— Возможно. Мне сначала нужно встретиться с типом по имени мистер Денверс. Он должен выдать мне расписание работы.
— Он довольно крут в общении, — сказал Эд. — Но если бы мне понадобилось хирургическое вмешательство, я бы хотел попасть именно к нему.
— Возьму на заметку, — ответила я, продвигаясь к своей двери по мере того, как Эд шагал в сторону лестницы.
— Увидимся в «Аквариуме», — бросил он напоследок.
Вернувшись к себе в комнату, я прислонилась спиной к двери и попыталась разобраться в полученной информации. Встреча со случайным парнем на железнодорожной станции обернулась тем, что мы оказались соседями. Ну и что бы это могло значить? И почему неизвестного мне Денверса называют мистером вместо обычной приставки «доктор»? Ладно, это все же лучше, чем называть его «святой отец», решила я. И что это, черт побери, за «Аквариум»?
Быстро стянув в пучок мокрые волосы, я надела юбку и блузку, накинула поверх белый халат и проверила содержимое маминой врачебной сумки: дезодорант, чистая смена белья, перчаточная марионетка (для самых маленьких пациентов). Убедившись, что все на месте, я накинула на шею стетоскоп и отправилась на встречу с мистером Денверсом, мастером устранения последствий несчастных случаев.
Почти сразу я обнаружила, что упомянутый «Аквариум» не имеет ничего общего ни с водой, ни с рыбами. Он оказался комнатой с громадной доской, на которой были записаны имена пациентов и их основные жалобы. Под этой «великой стеной проблем» толпились медсестры в белых платьях и врачи в белых халатах, пытаясь стереть имена.
Пробившись сквозь этот хаос, я заметила Эда, стоявшего возле самой доски. На секунду я припомнила, как Мэттью Холемби писал перманентным маркером на нашей доске, очень похожей на эту, и решила считать такое совпадение добрым знаком. Когда Эд повернулся ко мне, все мысли вмиг вылетели у меня из головы. Его темная челка упала на лицо, закрыв один глаз и распушившись на щеке, но он быстрым жестом заправил волосы за ухо. Наверное, чтобы лучше видеть меня. Я подошла к посту медицинской сестры.
Может, все дело в его униформе. Может, в том, что его руки способны ввести катетер в шейную вену толстой леди с таким же умением, как это делал Мэттью Холемби. Но при этом Эд выглядит куда более впечатляюще. А может, все дело в том, что он доктор и я доктор, и мы говорим на одном языке. Так или иначе, но парень с железнодорожной станции вдруг стал выглядеть вполне привлекательно.
— Снова привет, Берта. Не ожидал увидеть тебя так быстро, — с улыбкой произнес Эд. В его улыбке было что-то такое, что заставило меня остановиться. Я знала эту улыбку. Я помнила ее с третьего класса начальной школы.
— Быстро? — переспросила я, а потом почти без паузы выпалила: — Вообще-то меня зовут Холли. Холли Кэмпбелл.
Я внимательно следила за его реакцией на мое настоящее имя. Если он меня узнает, значит, я не ошиблась и он настоящий Эд из начальной школы Мисти Крик. Но вместо того чтобы как-то отреагировать, Эд сунул пейджер в мою протянутую для рукопожатия руку.
— Денверс сказал сразу же передать тебе эту пищалку. В неотложке действовать тоже придется… неотложно.
— Неотложно? — повторила я, изучая пейджер с таким вниманием, словно мне в руки попала деталь НЛО. — Пищалка?
— Так его здесь называют, — ответил Эд, кивая мне. — Наш сосед отправил сообщение, что пожарные заливают его дом.
— Был пожар? — в ужасе воскликнула я.
— Нет. Они всего лишь практикуются, — медленно проговорил Эд, а потом снова улыбнулся мне. От его улыбки у меня перехватило дыхание. — Конечно же, был пожар.
— Ох, я просто… — Мой пейджер прервал наш разговор требовательным писком. Писк сопровождался фразой с сильнейшим британским акцентом: «Красный код. Опекунство Виктории. Красный код».
— Красный код, — повторила я. — Доктор должен отзываться на красный код?
— Только если доктор любит возиться с огнетушителями. Это пожарным, — со смехом ответил Эд. — Тебе нужно ждать синего кода, остановок сердца.
— О’кей. Поняла, — кивнув, сказала я и вытерла пот со лба.
Эд хохотнул и громко спросил:
— Что, у всех сегодня пожар?
Интересно, он хоть догадывается, что мы уже встречались, и не только на станции? Или это все же не он? Почему он не в Огайо? Чем дольше я на него смотрела, тем более вероятной мне казалась версия о том, что судьба снова свела меня с мальчишкой из третьего класса начальной школы. Правда, из него вряд ли получился бы хороший врач. Эдвин был оболтусом. Любимцем учителей — да, всеобщим любимцем — тоже да, но все-таки оболтусом.
— Имя Берта тебе… немного не подходит. Это что, второе имя или что-то вроде?..
— Нет. Нет, ничего подобного, — перебила я его. — Слушай, ты не мог бы кратко рассказать мне об этих пациентах? — Я показала на висящую перед нами доску.
— Не могу. Да и не должен. Тебе все расскажет доктор… Например, мистер Денверс.
— А почему его называют «мистер» вместо «доктор»? — поинтересовалась я.
— Это более высокий титул. Он означает, что Денверс уже превзошел хирургию. Ты никогда не услышишь, чтобы он называл себя доктором, разве что ему вдруг понадобится выбить себе хорошее место на автостоянке или захочется, чтобы его имя звучало гордо, — объяснил Эд.