Диагноз
Шрифт:
— Что? — любопытство всегда было сильнее меня, в детстве я регулярно за это получала.
— У тебя ведь сегодня первый учебный день, это повод порадоваться, — напомнил он и правда ведь, сегодня было немало и хороших событий, не стоит акцентироваться на последнем…
— Что ты предлагаешь? — улыбаюсь в ответ, когда он бросает мимолетный интригующий взгляд на меня и возвращает внимание дороге.
— Вот когда ты последний раз пила алкогольные напитки в приятной компании под звездным небом? — спросил он и я могла даже не задумываться,
— Никогда, — качаю головой медленно из стороны в сторону и заражаюсь его энтузиазмом.
— Вот именно, — с укором тянет он и командным тоном велит, — Сейчас домой: бросаем машину, переодеваемся и идем гулять!
— Да, капитан! — вскинув руку вверх, едва не бьюсь костяшками о крышу и немного поумерив свой пыл, смеюсь, глядя на его довольную физиономию, хоть и в профиль.
— Не слышу!? — приставляет ладонь к уху, как бы демонстрируя, что ничего не слышит.
— Так точно, капитан! — послушно повторяю еще громче и просто надеюсь, что он от таких высоких частот не оглохнет.
Двор, окруженный многоэтажными жилыми домами, встретил нас пустотой. Я вообще заметила, что этот район необычайно тихий. “Элита” — тянул в голове гнусавый голосочек, но он в общем-то был прав, потому что все квартиры здесь стоят, как пять моих. А о светлой и чистой парадной с охраной мой подъезд мог только мечтать.
Сергей оставляет машину на стоянке и до парадной мы топаем своими ножками. Прохладно, но хорошо. А когда мою холодную обхватывает горячая его, все становится еще лучше. Мы почти никто друг другу, но кроме него обо мне так заботился только брат, которого больше нет. Они даже внешне похожи… Может поэтому он мне так понравился, внушает доверие.
И вот спустя плюс-минус пятнадцать минут, вниз спускается два гопника. Почему гопника? А потому что мне очень понравился его костюм, в котором я среди ночи посещала магазин. Удобный. Он тоже решил, что спортивки — это удобно, а ночью нас все равно никто не видит и выбирались мы из подъезда под косые взгляды охранников, есть вероятность, что в капюшонах они нас просто не узнали.
— Если нас наутро найдут где-то в подворотне с пробитыми головами, — нудела я ему под ухом, — То виноват будешь ты.
— Если наутро нас там-таки найдут, — фыркнул он, — Мой отец добьет лично.
— И правильно сделает, — мой тихий смех казался среди темных улиц зловещем, я почти испугалась и поспешно замолчала.
Благо что до одиннадцати еще было далеко и алкоголь нам продали почти без проблем… Ну, в какой-то момент мы помолились за то, что Сергей не забыл паспорт, ибо приняли нас за малолеток. С бутылкой красного вина мы и брели вдоль улицы к новой красивой алее вдоль реки. Чувствовался запах воды и ветер стал прохладней, но замерзнуть было не страшно.
На языке осела легкая горечь с фруктовым привкусом и меня довольно быстро отпустило все напряжение. Если там — в машине, меня еще что-то грызло, то сейчас я даже об этом не помнила, потому что непривыкшая к алкоголю, пьянела быстро и Сергею ничего не стоило меня разболтать.
— Стой, — смеялся он, — Ты в детстве закрыла бабушку в кладовой и подожгла в кладовой… дверь? — уточнил он.
— Да не дверь, — фыркаю и передаю бутылку мужчине, — Там в шкафу была сумка со старыми вещами, вот их я и подожгла, — немного подумав, добавила, оправдываясь, — Случайно!
— Жалко бабушку, — грустно заметил Сергей и отпил из бутылки, стеклянное горлышко не позволяло сделать нормальный глоток, но мы упорно не сдавались.
— Да что ей будет, — удивилась я, но тут до моего хмельного разума кое-что дошло, — Ты что? — осуждающе протянула я, глядя на него и сделала страшные глаза, — Эти события были в разные дни!
— То есть, — уточнил он вкрадчиво, — Бабушку ты не поджигала?
— Я, конечно, в детстве была трудным ребенком, но не настолько, — усмехнулась и приглядевшись к невысокой светлой изгороди, распознала в ней то, что надо — собственно за ней внизу уже была вода.
— Жаль у меня не было в детстве такой сестры, — тихо засмеялся он, — Творили бы на пару…
— Мой брат был похож на тебя, — хмельной рассудок затопили нежные воспоминания из детства.
— По закону романов мы сейчас должны оказаться кровными родственниками, но сообщит нам об этом твой отец…, — его смех всегда заразительный и удивительно низкий, вызывающий по коже мурашки.
— Мы не…, — договорить я не успела, в кармане завибрировал телефон, и я с недоумением полезла за ним, удивительно, что обо мне еще кто-то помнит.
На тусклом дисплее высветилось емкое “Родители” и лицо Сергея вытянулось в удивлении. Скорее всего ему это уже померещилось знаком свыше, и он поверил в законы жанров.
— Мы не в романе, — фыркаю раздраженно и сбрасываю входящий звонок, после чего вообще выключаю телефон и отправляю обратно на дно кармана.
— Да, это даже хорошо, — становится таким задумчивым, но веселые искорки в его глазах выдают, — Будь ты моей сестрой, я бы не смог сделать так, — цепляет за широкую резинку толстовки на бедрах и тянет на себя, вынуждая сделать шаг ближе и оказаться вплотную, почти прижаться. Наклоняется и касается губами моих холодных, которые под его натиском быстро отогреваются и начинают гореть.
На темной водной глади дорожкой бликует серебристый свет полной луны, а я могу думать лишь о его губах. Какие курсы он проходил, чтобы так целоваться? Ну нельзя же этому научиться самостоятельно.
— Инцест — дело семейное, не согласилась я и напоследок чмокнув его в нижнюю губу, перехватила бутылку и поплелась дальше, — Давай, сознавайся, чего в детстве творил ты?
Он сделал задумчивый вид и подстроившись к моей неспешному шагу, приобнял, уложив руку на закрытую поясницу, даже проверил, чтобы ткань не задиралась, и я не слегла завтра с продутой спиной.