Диагноз
Шрифт:
— Что ты променял на это тряпье? — издевательски крикнул кто-то. — Ты заблудился или что?
Стоило Чалмерсу свернуть в сторону одного из подъездов, как сидевшие на ступеньках муж и жена, перешептываясь, вскочили и, скрывшись в доме, заперли за собой дверь.
За домом из красного кирпича стоял столб, на котором вращался щит с освещенной рекламой шляп.
«Элегантность на все случаи жизни. Вам нужна для этого шляпа „Бэйтсон“». Рядом был расположен магазин. Чалмерс увидел за стеклом ряды тускло освещенных шляп. Инстинктивно приложив руку к непокрытой голове, он подумал, не следует ли купить шляпу.
— Вот он. Опять эта задница! — заорали уже знакомые подростки из спортивного автомобиля. Очевидно, изнывая от скуки в эту жаркую ночь со среды на четверг, они вернулись, чтобы подразнить Чалмерса. Они ползли за ним с черепашьей скоростью, не обращая внимания на клаксоны ехавших сзади машин. Один из подростков, спустив штаны, наклонился и показал Чалмерсу свой голый зад. Раздался дикий хохот, машина взревела и, рванувшись вперед, исчезла из виду.
— Панки! — в бессильной ярости закричал Билл.
Как долго он уже идет? Сколько прошел? Милю, две? На пересечении двух авеню — Массачусетской и Колумба — он заметил Городскую столовую, над входом в которую мигала зелеными огнями исполинская вывеска. Заведение было закрыто, так же как и расположенный рядом галантерейный магазин с выставленными в витринах париками и духами. На асфальтовой площадке для машин неподвижно стояли два человека и внимательно смотрели, как Чалмерс тычется в закрытые двери. Отвернувшись от незнакомцев, Билл зашагал по почти свободной от людей и машин авеню Колумба. Вдали виднелись красивые магазины и высокие дома.
Вдруг в его памяти всплыло имя: Джордж Митракис. Напоминающий медведя рослый мужчина, всегда надушенный дорогим одеколоном. В сознании Чалмерса появились разрозненные фрагменты офиса: стол, компьютерный терминал, бежевый ковер. Джордж Митракис. От этого воспоминания он испустил радостный крик. Теперь он знал, куда идет, походка стала более уверенной и твердой. Память возвращается, и это возвращение заставило живительную кровь с удвоенной энергией бежать по артериям и венам. Благодарение Богу, память возвращается. В этот момент Чалмерс услышал за спиной тяжелые шаги и оглянулся. Его преследовали те двое с парковки у галантерейного магазина. Мужчины шли за ним, тихо переговариваясь между собой. За ними была видна Массачусетская авеню, по которой в желтых облаках выхлопа пролетали машины, а реклама Городской столовой отбрасывала в небо красные и золотистые вспышки, как самолет, совершающий ночную посадку. Яркие огни сполохами отражались в витринах магазина. Чалмерс отер с лица пот и прибавил шаг. Мужчины за спиной сделали то же самое. Они его преследуют? Ощущая мучительную боль в ногах, он бросился бежать. Больничные тапочки начали расползаться по швам. Шаги за спиной застучали в ритме отвратительной барабанной дроби. Незнакомцы догоняли. Ноги Чалмерса горели огнем, но он явственно слышал тяжелое дыхание преследователей. Потная рука толкнула его в спину, и он упал на тротуар.
— Мы тебе ничего не сделаем, — сказал один, склонившись над Чалмерсом и со свистом выдыхая воздух. — Нам нужен твой бумажник. Отдай его нам.
— У меня нет бумажника, — ответил Чалмерс и стал звать на помощь.
— Заткнись, сука, — зарычал другой и схватил его за горло, а потом грубо прошелся по карманам, но не нашел ничего, кроме четвертака и пуговицы.
— Дрянь всякая, — буркнул грабитель и швырнул найденное в темноту. — Ты что, ненормальный? Разыграть нас решил?
Мужчины неторопливо отошли от Чалмерса, свернули в боковую улицу и исчезли в темноте.
В теплом липком воздухе повисли смех и музыка. Как долго сидит он на тротуаре? Чалмерс не стал ощупывать себя, зная, что остался цел и невредим, но, вспомнив хватку потной воровской руки, задрожал от страха. Снова возникла музыка. Мелодия показалась ему знакомой, в ней были сладость и тепло, как в лучиках выглянувшего из-за туч солнца.
ЦЕРКОВЬ
Откуда-то из темноты раздался звон церковного колокола. Двенадцать ударов, полночь. Казалось, миновало много дней с тех пор, как Чалмерс бежал из больницы, преследуемый затхлым запахом магнезиального молочка. Он встрепенулся, поправил необъятные штаны и зашагал в направлении колокольного звона мимо жилых домов, магазинов и ярко освещенной автостоянки с «фольксвагенами», подержанными «фордами», «мерседесами» и одним «ягуаром», выкрашенным в цвет лесной травы. Потом показались характерные очертания церковных башен, арок и цветных витражей, в которых отражались пульсирующие разноцветные огни рекламы расположенного рядом маникюрного салона. Оживленные голоса и смех слышались все громче и громче, и Чалмерс вдруг понял, что они доносятся из широко распахнутых больших дверей Божьего храма. Там ждут его распростертые и милосердные объятия, там снизойдет покой в его душу. Подчиняясь внезапному импульсу, он поднялся по каменным ступеням и вошел в церковь.
Сотни людей в приделе храма пили, ели и — это страшно удивило его — играли в бинго. Помещение было огромным — высокие сводчатые потолки с подвешенными под ним вентиляторами и люстрами, массивные арочные окна. На возвышении у стены молодая женщина поочередно вынимала из гигантской чаши цветные шары, а стоявший у амвона потный мужчина зычным голосом выкрикивал выпавшие номера в микрофон. Однако голос мужчины был едва слышен за общим гвалтом и уханьем музыки, несшейся из установленной на хорах стереосистемы.
Чалмерс в полной растерянности остановился у входа. Подошла пожилая, грубо размалеванная дама, с головы до пят закутанная в синий шелк, и потребовала, чтобы Чалмерс стал ее талисманом.
— Ты. Сэди хочет тебя.
У других прихожан тоже были амулеты и талисманы: кроличьи лапки, пожелтевшие зубы, иностранные монеты и свернутые фотографии. Все эти предметы были разложены на скамьях, и люди дотрагивались до них всякий раз, когда красавица на возвышении доставала из чаши очередной пронумерованный шар.
Чалмерс отпрянул, уловив густой запах алкоголя, которым разило от женщины, но она крепко схватила его влажной рукой и потащила к своему месту.
— Я так ждала тебя, мой сладкий, — проговорила она, обмахиваясь карточкой лото. — Сэди сегодня разбогатеет, вот увидишь.
Она улыбнулась Биллу из-за синей завесы сигаретного дыма. Атмосфера в помещении казалась раскаленной до сотни градусов.
— Ты просто посидишь рядом со мной, мой сладкий. Не хочешь чего-нибудь съесть?