Диагнозы
Шрифт:
Просто войти. И жить.
Слишком громко. И Бог не услышит. А за спиной
Горы кашляют взрывами. Горы больны войной.
Расскажи что-нибудь, пожалуйся, прокричи.
Мне так страшно, мама, что сказка твоя молчит.
Расклад
Давай не будем про розы – слезы. Любовные корчи слепым оставь.
Теперь все проще. Теперь за дозу она на лопатках лежит, как блядь,
Ей нет и пятнадцати. Тело – в кашу, душонку в топку / в наземный ад
Шалава со штампами "Маде ин Раша", которой не из чего выбирать.
Ну, как тебе вот такой расклад?
Детские спят
Держит ночь ладони на городах,
Словно хочет что-то в них сохранить.
В переулках детские спят дома
С очень рано выросшими людьми.
И у всех – по койке на общий зал.
И у всех – в ладонях – по пустоте.
И у всех похожие боль-глаза
Одиночеством Выращенных Людей...
До обломков выжжена, дочерна,
Не считая похожих лицом потерь,
Как бродяжка, ссутулясь, бредёт страна,
Навсегда оставляя своих детей.
Всё стирается крошками со стола –
Век уйдёт, чтобы почить в пыли,
Только детские будут стоять дома
С очень рано выросшими людьми.
Сволочь
Мама давно напивается в одиночку. Папе опять не хватает бабла на дозу.
Ты отзываешься с года на кличку "сволочь", хлюпая в грязный кафель разбитым носом.
Утро похоже на пузо гнилого карпа /хочется взрезать, подняться и быстро выйти/.
Скоро от вечной ломки очнётся папа. Скоро проснётся мама с желаньем выпить.
У переходов метро безразмерны глотки. Руки не греет мелочь и корка хлеба.
В десять тебе предложат бодяжной водки. Позже – порвёшь любого за дозу "джефа"*.
Мама уснет однажды с ножом в лопатке. Папа отыщет выход с иголки к полночи.
В полных семнадцать ангел войдет и рявкнет: "Всё. Передоз. Грузите. Достали, сволочи."
________________
*"Джеф" на наркосленге – наркотическое вещество "Эфедрон".
Экс-лирика
А без рук твоих...
Эти зимы, чужие зимы,
Бесконечностью февраля,
Всё без рук твоих – снег, любимый,
Гололедицы без тебя....
Безнадежные, да не наши
Опостылые эти дни...
Карты ветхие не расскажут
Как же дальше – и будет "дальше"?
Стужа...
***Господи, сохрани***....
Я люблю тебя, слышишь, верный?
Не во имя, но вопреки,
Сквозь разлуки сухие тернии,
Мне б к молельне твоей руки...
Я люблю тебя!
(То ли слово
Мерять ставлено души нам)...
Что слова – и без них готова
Подниматься и падать снова,
***Как к спасенью – к твоим ногам***...
Я люблю тебя, мой уставший,
Небом посланный человек,
И живу для тебя, а дальше...
Кто нам скажет – что будет дальше?
***Кружит снег. Расстояний снег***
Пусть будет боль
Маятник стен. Потолок. Галогеновый круг.
Доктор, Вы где? Охладите расплавленный воздух!
(Капает жизнь из сосудов, подвешенных в гнездах
По траектории русла немеющих рук)
Дайте воды. Я прошу. Просто дайте воды.
Доктор, скажите, я здесь, или мне ещё снится
Эхо, звенящее голосом нашей сестрицы?
(Он этой ночью тянул меня из темноты...)
Пусть будет боль, не дарите три кубика сна!
(Кружится мир в межпространстве больничной палаты)
Я существую. А боль – есть достойная плата,
Ведь за окном двадцать пятая встретит весна...
Какое волшебство?
В моих глазах узнаешь ты едва
Принцессу ту, со сказочного балла.
Но что тебе сказать… Она мертва…
Та девочка, которую ты знала…
Все просто – так бывает и сейчас:
Когда веретено уколет палец,
Когда расколот туфельки хрусталец,
И бьют часы некстати только раз…
Когда простыми крысами – пажи,
А фея – притворявшаяся ведьма…
И за сценарий сказки не в ответе
Здесь даже принцы. (Просто миражи).
Какое волшебство? Ведь все одно:
Иванушка напьется из копытца,
И без суда на илистое дно
Отправится несчастная сестрица.
Подснежников не дарят в феврале,
А Кай предпочитает королеву…
И Муромцев всегда ведет налево
На этой зачарованной земле…
Не верится ей больше в яркий свет,
Принцессе, заблудившейся однажды
В высокой, кем-то выстроенной башне
Из бесконечной лжи, где двери нет.
Большая Медведица
За окном туман, гололедица,
Да щербатой луны ухаб...
Вдаль Большая манит Медведица
Бриллиантами звездных лап.